Шрифт:
Брат и сестра разговаривали на языке лири.
— И так все ясно. Он не спрашивал, хочешь ты или нет. А мог прийти и не один. Мы же бездушные твари, животные… С нами можно делать все что угодно…
В это время к Тоно снова подошел Хакон. Он не забыл о том, что накануне обещал своим гостям неприкосновенность.
— Я никогда не поднял бы руку на человека, которого принял в своем доме как гостя, — сказал Хакон. — Даже если бы этот человек был скрелингом. Но вы не люди. Разве человек нарушает клятву, когда забивает овцу? Грешно было бы как раз не применить против вас силу. Ибо я поступил так ради спасения своего народа. Завтра ты, Тоно, пойдешь с нами в бой против Тупи лака. Эяна останется заложницей. Если одолеешь чудовище, я ее отпущу. Я готов принести в этом клятву на Святом Кресте.
— Так мы и поверили предателю! — крикнула Эяна.
— Можно подумать, что у вас есть выбор, — сквозь зубы процедил Хакон.
На следующий день утром он подошел к Тоно в сопровождении десятка мужчин. Все они были одеты только в рубахи и штаны, каждый держал в руках оружие. Хакон развязал Тоно. Сын морского царя с трудом поднялся, разминая затекшие мускулы, подошел к сестре и поцеловал ее. Йонас беспокойно переминался с ноги на ногу.
— Ну ладно, хватит. Дело не ждет, — сказал он, обдав Тоно запахом сыра и заплесневелых сухарей.
Тоно отрицательно покачал головой:
— Прежде всего, подай еды. Столько, сколько я велю.
Хакон нахмурился:
— Перед сражением лучше всего вообще не есть, а если уж есть, то что-нибудь легкое.
— Для вас — лучше. Для нас — нет.
Темноволосый человек лет сорока по имени Стайнкил загоготал:
— Вот именно! Хакон, ты же знаешь, какую прорву рыбы за один присест сжирает тюлень!
Хакон пожал плечами. Увидев, сколько мяса съели его пленники, он едва поборол смятение и испуг. С трудом дождавшись, когда они наконец насытились, он отрывисто сказал:
— Все, что ли? — И толкнул дверь.
— Нет, не все. Вам придется еще немного подождать, — ответил Тоно.
Хакон резко обернулся:
— Забыл, кто ты в этом доме? Пленник!
— А ты забыл, кто поведет вас в бой?
Принц лири опустился на колени рядом с сестрой, обнял ее и прошептал, вдыхая свежий запах ее волос:
— Эяна, моя участь завидна по сравнению с тем, что ожидает тебя. Бели я погибну, у тебя будет случай в этом убедиться. Но ты… Сторожить тебя остаются женщины, старые хрычи и молокососы. Сыграй на их страхе, придумай что-нибудь, одурачь этих людей!
— Попробую. Только… Ах, Тоно, я все время буду думать о тебе и ни о чем другом. Вот если бы мы были вместе…
И, глядя друг другу в глаза, они запели Прощальную песнь:
Тяжкой тоскою сердце томится в прощания час, Думы унылы, убита разлукою радость. Нет облегчения сердцу в слезах и рыданьях. Мужествен тот, кто уходит, упорен и стоек — кто ждет. Светом улыбки, как прежде, в час расставанья пусть светятся лица. Дай мне надежду, что скоро мы свидимся вновь. Счастье с удачей возьми, вернешь их, вернувшись.Поцеловав сестру, Тоно поднялся и вышел за дверь.
С Хаконом было десять крепких парней. В их распоряжении имелось два яла из трех, что остались у Хакона с лучших времен. Йонас предложил взять у жителей поселка еще несколько лодок.
— Если мы потерпим поражение и погибнем, соседи заберут все наше добро, растащат дом по камешку.
Хакон оборвал сына:
— Если мы потерпим поражение, погибнут все до одного. Тупилака не победила целая флотилия, а не какие-то несколько ялов. Ты же слышал о том сражении. Три лодки тогда успели уйти, остальные он пустил ко дну. Наша главная надежда — водяной. Но он один. И вот что: я получил от короля титул наместника нашей области не для того, чтобы подвергать жизнь людей опасности, а для того, чтобы оберегать и защищать их. — В решительном взгляде Хакона заблистала гордость. — Если мы победим — мы с вами, то наша слава будет жить в сагах, до тех пор, пока в Гренландии останется хоть один норвежец.
Люди сели в лодки. Тоно тем временем разделся и бросился в волны. По решению Хакона оружия ему не дали, он должен был получить его, только когда начнется битва. Многим в отряде Хакона Тоно внушал почти такой же страх, как волшебное чудище, на которое они готовились напасть. Накануне им удалось повалить и связать этого водяного, но тем не менее в глазах людей он оставался сверхъестественным существом, вселявшим ужас в их сердца. Как знать, думали они, может быть, во второй раз Хакон его не одолеет.
Люди в молчании сели по местам, вернулся в лодку и Тоно. Весла заскрипели в уключинах, опустились на воду, в деревянные борта ялов ударили волны. Два шестивесельных суденышка отошли от берега. Брызги оставляли на губах привкус соли. Скоро луга и дом на берегу остались позади, бухта расширялась, темные волны с белыми гребнями пены бились в отвесные скалистые берега. Над головами гребцов пронеслась стая черных кайр, их крики затерялись в зловещем вое ветра. Солнце — желтый штурвал — поднялось чуть выше береговых холмов, оно светило тускло и не грело. От снегов и глетчеров струились потоки холодного воздуха.