Я замотала головой. Нет, нет, этого не может быть. Обернулась к окну, но ничего там не увидела, потому что смотрела я не на улицу.

– Этого не может быть, – прошептала я. – Он не выдумка, он живой…

– Кто? Мужчина, к которому вы стремитесь вернуться?

Я резко обернулась.

– Мужчины, как правило, находят в иной реальности славу, почёт, деньги, а женщины – любовь, – пожал плечами доктор. Я снова посмотрела в окно. Почувствовала, как по щекам текут слёзы. Этого просто не могло быть, но… но этот чёртов доктор прав! Там всё было не просто иначе, всё было наоборот.

– Я… я не могу оставить его. Не смогу жить здесь… без него.

– Элина, мне жаль, но его не существует. Вы могли бы поспорить, но подобное в моей практике происходит слишком часто. Можно даже сказать, что регулярно.

– Я вам не верю, не хочу верить. Тот мир реальный, я чувствовала усталость, голод, жажду, оргазм, – посмотрела я на доктора. – Я чувствовала то, что никогда не было в этой жизни. Я не про секс, а другое – боль, которой никогда не испытывала, полёт и эйфорию от сражения на арене.

Кирилл Альбертович покачал головой и снял с пояса завибрировавший пейджер. Их до сих пор делают? Прочитал, нахмурил брови и сжал губы в тонкую полоску.

– Почему санитары решили Вас убить? – спросил он. О, видимо подтвердилось, что в шприцах было не успокоительное.

– Они были любовниками Тахи. Не знаю, как и почему, видно слишком долго жили среди сумасшедших, раз соблазнились этой безумной, но факт. Я как-то застала их за… можно сказать за поцелуями, если то, что происходило можно вообще назвать таковым. Таха ведь тоже хочет вернуться и знает, что если убить меня здесь, она останется там.

Кирилл Альбертович удивлённо поднял брови, а санитары, стоявшие рядом со мной, брезгливо сморщились.

– Элина, нам нужно взять у вас анализы.

– Потом возьмёте, когда Таха вернётся, – тут же ответила я.

– А она вернётся? Может быть, вы останетесь с нами?

– К сожалению, я не контролирую это, – прошептала я и снова посмотрела в окно, но уже более спокойным взглядом. Мы находились толи на третьем, толи на четвёртом этаже, на окнах решётки, а внизу обширные строительные работы.

– Что за раскопки?

– Строим новый корпус, – ответил доктор. Я задумчиво покивала.

– Можно позвонить брату?

– Конечно.

Кирилл Альбертович достал из внутреннего кармана сотовый и протянул мне. Санитары быстро освободили мне руку.

– Вы помните номер? – спросил доктор, наблюдая, как я быстро набираю цифры.

– Разумеется, – фыркнула я, прикладывая аппарат к уху и слушая гудки. Артём ответил быстро.

– Кирилл Альбертович? Что случилось?

– Это я, Тём.

– Эли?

– Узнал? Не быть мне богатой, – улыбнулась я.

– Эли, ты пришла в себя? Кирилл Альбертович сказал, что ты идёшь на поправку…

– Давай не будем об этом. Тём, сделай одолжение, забери моих керамических котят и привези фотки, очень хочется посмотреть на вас. Только сам не приходи, передай через Кирилла Альбертовича.

– Мне не сложно навещать тебя…

– Тёма, нет. Только фотки, пожалуйста, – ответила я, чувствуя, что мне становится плохо. Вот чёрт, сколько же я проспала и снова обратно. Даже с братом не успела поговорить!

– Заберите, – протянула телефон доктору.

– Элина, вы чувствуете приход Тахи? – заинтересованно спросил он, взмахом руки приказывая санитарам взять меня и связать.

– Да, – прошептала я.

– Посмотрите на иной мир, Элина. Внимательно посмотрите, – уже сквозь черноту услышала я, моргнула и зрение вдруг ко мне вернулось. За спиной обнаружилась стена какого-то здания, на которую я и облокотилась. Легче не стало, опустилась на землю.

Сколько я так сидела, не знаю, час, а может быть три. Рядом со мной никого не было, но я отчётливо слышала звуки торгового квартала, чьи-то голоса, но не решалась поднять голову. Я всегда считала себя сильной личностью, неподвластной чужому мнению или общественному настроению, но Кирилл Альбертович меньше чем за полчаса посеял во мне сомнения. Вот так просто.

Я любила Доргу, любила этот мир, и, будь он неладен, Роху. Любила наставников, рахушь, Шаху с Зихку, Дину и Ло – единственных, можно сказать подруг в Роху, любила Лиру… у меня никогда не было так много настоящих друзей, никогда меня не любили просто так, за то, что я есть.

Чтоб этому доктору сквозь землю провалиться! И ведь сказал так мало… ровно столько, сколько надо, ровно то, что было на самом деле. Да, в этом мире я нашла то, чего была лишена там. В этом мире я нашла себя.

Закрыла лицо руками и разревелась. И ведь не проверишь никак, палочкой не поковыряешь, чтобы удостовериться, настоящий ли он, некому ущипнуть, чтобы разбудить.