После опускания гроба в могилу все целовали образа, ели кутью три раза. После похорон собирались на поминки с ритуальной едой по особым дням, обычай поминальных обедов восходит к временам язычества, и связано это было с изменением тела усопшего. На протяжении многих веков существования человека было замечено, что образ человека после смерти менялся. Это нашло отражение в появлении традиции трех поминовений, в христианской мифологии она трансформировалась в верование о путешествии души и наполнилась идейным и ритуальным смыслом. По христианским понятиям, в третий день ангел приводит душу на поклонение Богу. Отсюда следует необходимость поминовения в церкви в этот день, так как душа получает утешение от расставания с плотью. С этого времени начинается путешествие души с ангелом, он показывает ей блаженство рая и муки ада, а девятый день – отдых. Так как душа слетает то к дому, то ко гробу, ей нужна для поддержки молитва, отсюда возникла традиция поминовения на девятый день. Следующий сокровенный день – сороковой, когда ангел приводит душу к Богу и тот назначает ей место по заслугам, считается, что это расставание с душой усопшего, отсюда сороковины – традиция последнего прощания, которое обставлялось особо: поминальный стол, дежурства у гроба (потом – у тела покойного правителя), строгий траур в одежде и мероприятиях.

Особого почитания заслуживали места захоронения родственников. Могилы родителей почитались святыней – русские князья на них произносили договоры.

Безусловно, смерть и похороны правителей были более торжественны, чем у их подданных. О том, какой траурный ритуал сформировался к XVI в., можно судить по описанию погребения великого князя Василия Иоанновича III. [87] Первым делом решили вопрос о преемнике, им стал его сын Иоанн. По малолетству Иоанна Васильевича была проведена присяга окружения в виде крестного целования на верность ему и его матери великой княгине Елене. После обретения государственной властью нового главы приступили к похоронам. Игумен Иасаф Троицкий и старец Мисайло Сукин омыли тело, расчесали бороду, одели царя в монашеское одеяние и положили его на одр, укрытый черной тафтой, после чего для прощания с телом был допущен народ: «…боярские дети, и княжата, и гости, и вси людие, которые не быша у него». Князь скончался после полуночи, в час пополудни наступившего дня 4 декабря 1533 г. митрополит Даниил повелел звонить в большой колокол. Бояре после совещания с митрополитом определили место захоронения и приказали рыть могилу в Архангельском соборе подле отца усопшего, великого князя Ивана Васильевича, и, поговорив с митрополитом, послали «шатернечего Русина Иванова сына Семенова, снем с него меру, и повеле ему гроб привести камен». Очевидно, у каменотесов имелся определенный запас готовых «каменных гробов» на случай Высочайших похорон (указание на привезенный каменный гроб и приобретенную на торгах дубовую колоду для несения тела к месту захоронения есть и в «Повести о житии и преставлении князя М. В. Скопина-Шуйского» [88] ). К телу усопшего правителя собралось духовенство, бывшее в Москве: митрополиты Даниил, Васьян Коломенский, Дософей Крутицкий и другие, родственники: князья Юрий и Андрей Ивановичи, а также бояре и «весь народ», плачущие и рыдающие. Под пение «Святый Боже» монахи понесли на головах тело великого князя инока Варлама в переднюю избу, потом – на крыльцо, а далее – на площадь. Стенания присутствующих заглушали колокольный звон, сопровождавший шествие. Великую княгиню Елену бояре несли на санях, вдову сопровождали родственники и особо приближенные бояре, среди них были князья Василий и Иван Васильевичи Шуйские, Михайло Семенович Воронцов, князь Михайло Львович Глинский. Ассистенткой великой княгини Елены была жена князя Федора Мстиславского боярыня Настасья. Одновременно шли приготовления к похоронам, в Архангельском соборе готовилась могильная яма.

В связи с уже упоминавшимся христианским представлением о смерти как переходе в жизнь вечную складывалась и определенная гамма цветов, используемых в траурных мероприятиях. Сам покойник рассматривался как главный герой своеобразного спектакля, которым являются похороны, и всегда был одет в праздничное платье. Традиционные цвета одежды усопшего в России, как и любой праздничной, – белый, красный, зеленый. Отличием похоронной одежды членов правящей семьи являлось использование более дорогих материалов и определенных «торжественных» цветов; кроме традиционных белого и красного активно применялись цвета власти – пурпур, золото и серебро.

Если на покойника надевали специальную похоронную одежду – саван, то для савана использовался белый цвет. По поводу использования термина «саван» у специалистов нет полного взаимопонимания, и разные словари дают разные толкования. [89] Иногда под саваном понимается само одеяние, т. е. платье (как, например, у В. И. Даля), либо подобие мантии или покрова, надеваемого сверху. Саван и сегодня воспринимается как длинная, закрывающая ноги рубашка из белой ткани, собранная под шею, с длинными рукавами, оставляющими только кисти рук открытыми. Судя по находкам специалистов, проводивших исследования в захоронениях Вознесенского монастыря, под саваном в данном случае следует понимать не платье покойника, а подобие мантии, надеваемой на платье. Впоследствии от подобного одеяния при похоронах членов правящего дома отказались. Единственное, что соединяет различную интерпретацию понятия «саван», это белый цвет.

Сходное похоронное одеяние описано иностранцами в XVII в.: на тело надевают «чистую сорочку, полотняные штаны, новые красные сапоги и обвивают в белое полотно, покрывающее все тело и сделанное вроде рубашки с рукавами, складывают ему крестообразно руки на груди, сшивают полотно у изголовья, также на руках и ногах, и кладут в гроб». [90]

Когда хоронили представителей правящей семьи, то обычно под саваном подразумевалось подобие накидки, а не само траурное одеяние. Тела усопших лиц из верхушки общества клали в могилу в дорогих парадных платьях. Так, при вскрытии могилы матери Петра I царицы Натальи Кирилловны оказалось, что она похоронена в платье зеленого цвета. Также в зеленом платье похоронили сестру царя Алексея Михайловича царевну Татьяну Михайловну, скончавшуюся 24 августа 1706 г.

В царских похоронах для большей торжественности использовались дорогие ткани – серебряные и золотые. При похоронах царевича Алексея Алексеевича 18 января 1670 г. гроб и тело покрыли «объярью серебряною», «сани обиты бархатом червчатым», покров серебряный, «сверх того прежнего покрова, тело и гроб и сани покрыты оксамитом золотым». [91] Червчатые сани упомянуты и при похоронах четырехлетнего царевича Симеона Алексеевича, умершего в 1669 г. [92] При похоронах царя Алексея Михайловича 30 января 1676 г. [93] также использовались дорогие ткани: бархат, шелк, оксамит; цвета – золотой, зеленый, червчатый, алый, серебро. Эти же цвета ткани указаны при похоронах практически всех членов царской семьи.

Обувь для покойника также была особой. Свидетельства указывают на красные, черные, белые погребальные башмаки. О красных погребальных башмаках пишут К. Буссов [94] и П. Петрей, [95] о черных – С. Коллинс. [96] В настоящее время тема погребальной обуви служит предметом исследования археолога Д. О. Осипова. [97]

Скорбь по ушедшему человеку выражалась в использовании черного цвета траура, принятого в христианстве, в одежде окружения, иногда в обивке гроба. В выписке из расходных дворцовых книг под 18 августа 1644 г. говорится о присылке камки белой на саван усопшей царице Евдокии Лукьянишне и черного бархата на «выносные сани, на покрышку». [98] Для провожающих всегда использовался черный цвет одежды, так как, в отличие от главного героя своеобразного праздника, которым являлись похороны, окружение демонстрировало горе по покойному через ритуальные действа, такие, как плач и стенания, и ритуальные цвета одежды, такие, как «смирное» темное одеяние. В указанном сочинении Н. И. Костомарова говорится о том, что бояре думные и ближние люди, узнав о смерти правителя, являлись во дворец в черных платьях. [99] Семейные люди носили скорбное платье черного или синего цветов, «худое и изодранное». Опрятность воспринималась как неуважение к покойному, человек, оплакивавший близкого, не должен был показывать заботу о собственной одежде. При похоронах царевича Алексея Алексеевича его отец царь Алексей Михайлович шел в «печальном, смирном платье», остальные участники процессии – в черном. [100]