Бабушка вообще приучала нас не гнушаться никаким крестьянским трудом, вскопать ли землю, прополоть ли огород, накосить ли тележку травы где-нибудь в овраге (чтобы бригадир не увидел), зарубить курицу, сводить корову к быку, если в стаде не было своего… Мало ли что требовалось в хозяйстве, и все было необходимо, важно и освящено традицией. Словом, «трудись так, будто собираешься жить вечно!».

— Вот и Новый Мир, а там — Софиевка…

Упоминание братом Нового Мира вернуло меня к тому, что находилось за окном. Деревня — большая, зеленая, красивая. Так вот откуда были те сказочные тройки, которые увозили наших невест! По инерции оглядываюсь кругом — но тех коней не вижу. Ну да, сейчас везде техника. Но и ее нет — потому что в нефтяной республике сегодня напряженка с соляркой. В Софиевке останавливаемся у центральных строений. Выходим размять ноги.

— Вот здесь было колхозное правление, клуб… Помнишь?

— А вон там, в проулке, дорога в поле. И на углу… горела земля…

Я так живо представил себе поразившую меня в детстве картину, что невольно попятился. Словно земля уже горела у меня под ногами.

— Это как? — удивился брат, живший в то время уже в городе. — Земля — горела? Сама?

— Странно, но — сама. Мы всей школой бегали смотреть. И все боялись провалиться…

— Так сама и загорелась?

— Выходит, сама. Как ее можно поджечь?

Никогда ни о чем подобном не слышал.

— Тут такая огненная яма была, как огромная печь. А в ней красные угли. Не пламя даже, а именно — раскаленные угли. Когда рассказал бабушке, та — в крик и стон. Не пущу, мол, тебя в эту Софиевку. Там ад открылся. Оттуда скоро Антихрист выйдет. Или вышел уже…

— Приходили сюда с молитвами, с иконами — чертей стращать. Пробовали водой залить, да куда там: пар до небес, страшно. А уж потом как-то само вдруг погасло.

Мы живо принялись обсуждать это чудо-юдо. Уровень уже нынешних наших знаний не оставлял места никакой чертовщине, но и ясного ответа не давал тоже. Может, как вариант, торф загорелся? Случаются такие самовозгорания. А скорее всего…

О нефти в нашем районе тогда и речи не было. Другое дело — Ишимбай, Туймазы, но это ого как далеко. Там объяснить такое было бы проще: где нефть, там и газ. Вот он и проточил себе пути наверх, насытил собой землю, а там, может, молния ударила, или горячую золу из печки кто высыпал — вот и взялось.

Сейчас нефть добывают и в Миякинском районе. Для нас это объяснение. А преисподняя… она не там, совсем не там. Она в человеческих душах…

Мы так увлеклись обсуждением этого явления, что на выезде из села чуть не миновали школу. Но разве возможно такое? В ней мы учились — и старший брат, и сестра Лена, и я. В самом этом потемневшем от времени строении чудится что-то родственное, почти живое. И вот мы ходим вокруг нее, поглаживаем теплые от летнего солнца стены, поднимаемся на высокое крыльцо. Школа сейчас пуста. Из распахнутых огромных окон доносит свежей масляной краской. Свежевыкрашенные парты стоят и во дворе.

Жалеем, что не догадались прихватить с собой и сестру. Ее после школы где только ни носило, а сюда так и не выбралась ни разу. В следующий поход «за грибами» непременно возьмем с собой и ее.

На этом мы расстаемся со школой и направляемся дальше.

— Смотри, а пруда-то не стало! А ведь такой долгий был.

— Размыло, говорят, весной. А теперь разве восстановишь?

— А почему бы и нет? Сейчас такие водохранилища сооружают — целые моря!

— Вот с морями разберутся, глядишь, и о нас вспомнят.

На пути к месту нашей бывшей Цветной Долины лежат несколько лощин и глубокий овраг с неутомимой Кызылкой на дне. Лощины еле приметная дорога обегает по верхам, а вот через овраг да Кызылку на нашем «Москвиче» можно и не перебраться.

Говорю об этом Эдику. А тот смеется:

— А мы там и не поедем. Через Зайпекуль — там мост есть.

На краю одной из лощинок выходим из машины. Здесь же всегда выпасы были, может, на шампиньоны набредем?

Шампиньоны и вправду попадаются. Мы бережно складываем их в корзину Галины и, покуривая, прогуливаемся по густой траве.

Отсюда, с довольно высокого места, далеко видно вокруг. Четко и красиво делят поля мощно выросшие полезащитные лесные насаждения. Это — по-научному.

А по-простому, народному — лесополосы. Не будь их, эта земля смотрелась бы совсем по-другому.

А нашей деревушки как не было, так и нет. Никто не вернулся к родным пепелищам и отеческим гробам. Отсюда, сверху, видны только поля, ложбинки, зеленый островок кладбища и все та же строгая геометрия лесополос.

— А помнишь, что мы сажали тут, вдоль оврагов и лощин? — спрашивает вдруг брат.