От Зотова, обменявшись несколькими любезными фразами с советником по культуре, засвидетельствовав свой восторг дирижеру оркестра, Глэбб подошел к Славину, обнял его дружески, пошутил:

— Когда гора не идет к Магомету, тогда Будда собирает конференцию неприсоединившихся! Здравствуйте, дорогой Вит, где вы пропадаете?!

— Это вы пропадаете, а я пытаюсь работать.

— Ах, эта дьявольская работа!

— Уж не такая она дьявольская.

— Я имею в виду нагрузки, а не цели, Вит.

— И я то же самое, только нагрузки вовсе не дьявольские. Другое дело, нагрузки, которые приходится испытывать моему «фиатику» — пока-то оторвешься от любопытных глаз. Здесь очень любопытные люди, нет?

— Следят неотрывно? — вздохнул Глэбб. — Ничего не поделаешь, привыкайте. Они следят за мной даже в туалете. Пилар нас ждет сегодня на спагетти. Любите спагетти?

— Люблю, если много. Одна умная французская актриса точно определила разницу между московским столом и западным: «У вас, говорит, в Москве витрины — просто срам, ничего интересного нет, а придешь к любому в гости — и балык тебе, и ветчина, и икра, а у нас витрины ломятся, а зайдешь в гости — печенье предложат и чашку чая». Ничего, а?

Глэбб рассмеялся:

— Ничего. Зло, но справедливо. Спагетти будет не только с сыром, я скажу Пилар, чтобы она разорилась и на мясо… Сами приедете или мне украсть вас из-под опеки здешних пинкертонов?

— Украдите. Это будет очень любезно с вашей стороны.

— Хорошо, сначала я заберу вашего человека, а потом поднимусь к вам.

— Мой человек осталась в Москве, Джон.

— Я говорил о Поле.

— Ах, он уже мой человек? Поздравьте меня — иметь Пола Дика своим человеком весьма почетно.

— Он измучил меня разговорами о несчастном русском…

— Каком русском?

— О том, который чинил вам ракетку.

— Ах, Белью. Он действительно русский?

— Да. И звали его точно так, как Пол зовет вас, — Иван, Айвен.

— Сообщения о его гибели уже появились в газетах?

— Пока, видимо, не появятся. Мои друзья из здешнего ФБР полагают, что еще рано печатать сообщение, мало данных, они убеждены, что дело слишком интересно, чтобы сразу комментировать.

— Если узнаете что-нибудь новое — скажете?

— Собираетесь написать о судьбе несчастного перемещенца?

— Если интересная судьба, отчего не написать? Конечно, напишу.

— Кстати, читали заявление мистера Огано?

— Он делает слишком много заявлений, какое именно?

— Сегодняшнее. К нему пробились наши ребята, он ведь наших гоняет, империалистическая пресса и все такое прочее…

Славин усмехнулся:

— Он, между прочим, в пинг-понг не играет?

Глэбб не сразу понял, чуть подался — по обыкновению — к собеседнику:

— Пинг-понг? Почему? Что вы имеете в виду?

— Я имею в виду дипломатию, — ответил Славин. — Помните такую?

— Ах, это игры доктора Киссинджера?! С вами трудно говорить, вы слишком компетентны для журналиста, Вит.

— Некомпетентный журналист — это бессмыслица. Так что же заявил мистер Огано?

— Он сказал, что ни ваши советники, ни поставки Нагонии не спасут Грисо от краха. Он сказал, что это вопрос ближайших трех-четырех месяцев.

— Он, по-моему, и раньше говорил это.

— Говорил. Только ни разу не называл дату.

«Значит, у них определен точный срок, — понял Славин. — Он не зря мне отдал эти три-четыре месяца. Они начнут значительно раньше».

Вернувшись домой, Глэбб сразу же прошел в свой кабинет, опустил жалюзи, включил музыку, достал из кармана маленький диктофон — микрофон вмонтирован в часы, очень удобно, подключил его к специальной аппаратуре и начал прослушивать запись. Фразы Зотова «у нас поганый ксерокс, я, видимо, сделаю фотокопию», «спасибо, Джон, я вам обязан, право», «я это устрою», «я бы оказал», «бесспорно», «звоните завтра, часа в три, о'кэй?» он переписал на пленку повышенной чувствительности и спрятал ее в сейф.

Потом, переодевшись, заехал к Пилар, передал ей второй микродиктофон и сказал:

— Гвапенья, тебе надо будет поцеловать Зотова, сказать ему «милый» и так повести беседу, чтобы он сказал тебе следующие слова: «устал», «больше не могу», «пусть все идет к черту». У тебя есть три часа, чтобы поработать над сценарием. Успеешь? Продумай все хорошенько, потому что в диктофоне сорок минут звучания пленки, ясно? И пусть Элиса сварит побольше мяса к спагетти — этот Славин умеет требовать то, чего ему хочется. Побалуем его пока что, ладно?