Сегодня зашел ко мне Леня и справлялся о тебе. Упрекнул тебя, что ты не выполнил обещания написать и сам обещал это сделать.

Сейчас я переживаю гриппозное состояние и сильный насморк, но работоспособность сохраняю. Сделал картоны (рисунки в натур[альную] величину панно) для двух панно и сдал. Так же продолжается работа для Вокса.

Твой картофель хорошо выручает меня. Часы уже исправлены и верно идут.

Бывают ли у тебя свободные часы для посещения города? Пригодилась ли тебе фуфайка? Как с обмундированием? Выпадал ли снег? Дожди? Ветры? Каково там море в эту пору? Какие птицы? Есть ли поблизости гора?

Обнимаю и целую, твой папа» [402] .

Май — отцу из Баку:

«Папан, у нас вагон с материалом застрял, и мы пока простаиваем. Вчера была экскурсия по городу, были в „Старом городе“, во дворце шаха и в краеведческом музее. В музее кольчуга точно такая же, как и у нас, и шлем есть такого же типа. Были в башне 12–13 века, очень солидное сооружение, стены до 6 метров толщины и высота 7–8 этажей. Она, по предположениям, служила маяком. Лестница у нее расположена в стене, окна по одному на каждом этаже обращены на юг. В архитектуре встречаются интересные украшения „сталактиты“, высеченные из камня. На мечетях высечена из камня тончайшая резьба. Милый папинька, у меня бывают некоторые сомнения относительно твоей линии в искусстве. Для примера я попробую разобрать последние рисунки. Конечно, они хороши и т. д. Хвалить я не буду. Ты нашел форму головы в рисунке:

1) разве это не будет более ценным (формально), если это будут несколько лаконичных линий? 2) Какую ты преследуешь цель? Если этот рисунок должен быть окном в будущее, то каким образом? Если ты считаешь, что он может научить делать крупные обобщения, то есть ты хочешь заставить подражать тебе в других отраслях человеческой деятельности, то какое значение имеет то, что нашел эту форму, м.б., совершенную? Ведь не важно как ты искал и что искал — метод. Если это упражнения, то ведь ты упражнения не считаешь нужными. В общем, я наскоро тут написал многое не так, как хотелось, и многое не написал, что хотелось…» [403]

Митурич сохранял неукоснительную верность собственным традициям, держался за них. Традиционная «кальпа» состоялась даже в 1942 году — Митурич писал о ней Маю в своем первом письме к нему в армию. В 1944 году, как всегда 24 декабря, «кальпа» прошла почти так же, как проходила в довоенные годы, еще при Вере.

Только опять без Мая. Петр Васильевич описал ее и даже «изобразил» в письме к Юлии Николаевне:

«25–26.XII.44. Вот и прошло 24-е. Собралось всего 10 человек друзей. Ночь провели в спокойной и дружественной беседе. Над столом висел белый лист с большой начертанной синим цифрой 30. На стене под стеклом висел твой портрет, читал выдержки из твоих писем. Пили и за нашу любовь с криками „горько“. Так что ты максимально вещественно присутствовала с нами. Май прислал телеграмму с поздравлением „друзей солнца“. Вова Свешников (его ровесник) прислал поздравительный тост. В восемь часов гости разошлись» [404] .

В письме рисунок тушью: стол с гостями и над ним над люстрой, большой белый лист с цифрой 30.

Петр Васильевич рассказывает Юлии Николаевне обо всех своих делах, заботах, проблемах — трудная жизнь военных лет встает в живых конкретных деталях: «С 23-го я усиленно работал над картоном (увеличенным до натуры рисунком) для Строительной выставки. Хотят до нового года максимально выплатить долг. Сегодня уже отослал работу. Надеюсь получить 25 % по двум панно. Так что ты не слишком экономь: покупай мясо, жиры, сахар.

Очень жду оказии. Тебе нужно было сказать, что меня дома можно застать всегда до 1 часа дня и вечером после 8 ч.

С электричеством будь очень осторожна. Ваш ток в 220 вольт может произвести смертельный удар (но это, правда, за пробками, в цепи, ведущей к счетчику). Нужно ожидать повсеместно в районе Москвы проведения режима экономии топлива. У нас бани закрыты на месяц и обещают выключить свет. У меня разыгрался грипп, и насморк, и бронхит усилился.

Сейчас переживаю кризис, чихаю, кашляю ежеминутно…

Может быть, только в январе мне удастся выполнить панно. Пока что приступаю к рисунку на холсте, а красок еще нет у хозяев.

Опять карточки и страда прикреплений и получек наступает, кроме того, подваливают работу для Вокса, так что придется развить пары. Все это хорошо, лишь бы нам поскорей встретиться. Скорей бы обнять свою девочку, а множество забот и хлопот, конечно, ускоряют течение времени. …11-е письмо почему-то разорвано ровно пополам. Разорвала ты сама, т. к. вписанность текста говорит об этом, но что тебя к этому побудило, догадаться не смог.

Для меня также твои листочки, каждый раз вспышка радости, обновление чувства близости ко мне твоего существа, в которое я могу блаженно погрузиться уже без печали и сомнений в такой возможности. Целую, целую. Дорогая моя супружница. Твой Петр».

Петр Васильевич делит свои письма на «абзацы» и между ними помещает легкие изящные спирали-заставки. Письма-беседы, письма — «поток» чувств, впечатлений, бытовых мелочей, философских раздумий…

П. Митурич-М. Митуричу. Москва, 10 января 1945 года.