«Талискер», отличающийся насыщенным красновато-оранжевым цветом, имеет резкий запах торфяного дыма, за которым внезапно следует букет ароматов, где можно различить нотки карри, перца, орехов, соли, фруктов и чего-то кислого. За этой обоймой запахов следует вспышка копченых водорослей и черного молотого перца. Глубоко вдохните. Чувствуете, как прочистились легкие?

Обычно этот виски разбавляют до нетрадиционной крепости в сорок пять и восемь десятых градуса (с добавлением карамельного красителя), но я купил бутылку «Талискер» крепостью шестьдесят градусов, что можно сделать только в вискикурне (искушение заполучить такой уникальный экземпляр было слишком велико). Когда позже, в Файфе, начинается следующий этап дегустации, одну из первых мы открываем именно эту бутылку – и первую же приканчиваем. «Талискер» – любимый виски огромного множества людей, и я их прекрасно понимаю: лучше него и правда еще поискать.

В Портри едем по трассе B885, которая тонкой змейкой бежит по холмам, сквозь леса и торфяники, прежде чем спуститься к городу.

– Мне, пожалуйста, «Каленый скинк» – всегда любил металл, а в меню его нечасто встретишь.

– Простите? – непонимающе смотрит на меня официант.

– Здесь написано: «Кален-скинк», – говорю я, тыча пальцем в меню, – вместо «Каллен-скинк». – Отличная шутка.

– Ммм, – хмурится парень, – вообще-то, это не шутка, сэр. Он так и пишется.

– Ничего подобного. Правильно будет «Каллен-скинк».

Официант сверяется с меню.

– Но здесь написано «Кален-скинк».

– Я знаю, что там написано, – терпеливо разъясняю я, – но блюдо называется «Каллен-скинк», «каллен, с двумя «л». На Восточном побережье только такой суп и едят, мне ли его не знать. Моя тетушка Пэг готовит лучший в мире «Каллен-скинк», да и в сотне разных меню он только так и пишется. Верьте мне, я из Файфа.

Честно говоря, давно мечтал произнести эту фразу [53] .

– Хорошо, сэр, – соглашается официант, хотя я вижу, что не до конца его убедил. – Вина не желаете?

Я улыбаюсь.

– Да, пожалуйста.

Мы в Портри, в отеле «Куллин Хиллс». Если не принимать во внимание полуграмотных официантов, это довольно приятное местечко – ухоженные сады, отличная еда и живописные пейзажи. После ужина садимся за столик на лужайке, потягиваем «Талискер», наслаждаемся видом широкого залива с пришвартованными суденышками и наблюдаем за вспыхивающими огнями вечернего города, за которым на фоне золотисто-голубого сияния южного неба неподвижной темной массой очерчены горы Куллин.

Сидим, любуемся, а ведь горы эти выставлены на продажу. Джон Маклауд, двадцать девятый глава клана и владелец родового поместья Маклаудов – замка Данвеган – и пары крупных участков на острове Скай, включая цепь Куллин, выставил горы на продажу. Десять миллионов фунтов стерлингов – и они ваши. Пока желающих нет, и, конечно же, большинство заинтересованных людей скорее предпочли бы, чтобы Куллин купил Шотландский национальный фонд или подобную организацию, занимающуюся охраной исторических памятников и живописных мест. Но это чертовски кругленькая сумма за приобретение, которое потом неизвестно как использовать (вряд ли Вестминстер сумеет заставить Эдинбург разрешить кому-нибудь, например, добывать здесь камень).

Поживем – увидим. Для шотландского землевладения настали веселые дни. Из-за того, что у нас снова появился свой парламент, последняя феодальная страна Европы наконец-то стала двигаться в сторону, ну, как минимум XIX века, люди, живущие и работающие на своей земле, наконец-то получили на нее право собственности. Это явно неплохая мысль. Даже если вы пока не решили для себя, к лучшему ли такие изменения, в их пользу говорит хотя бы список тех, кто воспринял перемены в штыки: Питер де Савари [54] , Мохаммед аль-Файед [55] и большинство других крупных частных землевладельцев.

Май еще не наступил, с заходом солнца в воздухе резко холодает, и на фоне зарева горы Блэк-Куллин будто покрываются черной окалиной, под стать названию. Этот великолепный вид, вкупе с отсутствием комаров, стоит того, чтобы сбегать в номер за курткой и перчатками, а затем вернуться на лужайку.

После обжорного завтрака отправляемся на север, прямо в центр прекрасного пейзажа под ослепительно синим небом, расчерченным тут и там полосками облаков. Сегодня мы начинаем путь домой, но у нас достаточно времени, чтобы в дороге не напрягаться. Трасса A885 идет вверх к полуострову Троттерниш (Trotternish), осторожно петляя между береговыми скалами на востоке и хаотично разбросанными возвышенностями, наклонными выступами, горными пиками, утесами и ущельями на западе.

Постепенно спускаясь после небольшого подъема на выезде из Портри, дорога выводит нас к большому остроконечному массиву – утесу Сторр (прозванному «Старик Сторр»), который будто кичится своими каменными изломами, балансирующими над расцвеченным деревьями склоном и сдвоенными озерами Фада и Литан. Морские скалы справа от нас лучше видны с воздуха или с моря – внушительная цепь зазубренных отвесных стен, расколотая каменистыми впадинами, усыпанная природными арками, изъеденная пещерами, расшитая валунами и крошечными островками. На суше скалы лучше всего видны с автомобильной парковки, где короткий ручей из озера Мелт переливается через скалистые уступы в море. Единственная скала на севере острова, которая носит причудливое имя Килт, обращена складками горной породы средне-юрского периода к широкому участку взъерошенного бризом моря у холмов Уэстер-Росса.