Шрифт:
А это что такое? Почудилось или действительно что-то блеснуло в пальцах молодого человека?
–Вот пакость! – невольно произнес Александр Николаевич и обратился к сестре: – Ольга, потанцуй со мной!
Ольга Николаевна, при своем крошечном, но до невероятности церемонном Вюртембергском герцогстве давно позабывшая о какой бы то ни было фамильярности, даже семейной, с изумлением воззрилась на брата, однако Александр Николаевич уже подхватил ее и стремительными глиссадами повел через центр зала наискосок, чтобы оказаться на пути Адольфа-Людвига и перепуганной незабудки.
Ему удалось столкнуться с Адольфом-Людвигом, да так сильно, что принц разжал обнимавшие незабудку руки и возмущенно взвизгнул:
–Was zur H"olle?! Was f"ur ein Patzer? [8]
Его визг прорвался сквозь притихшую музыку, и танцующие остановились, в ужасе глядя на баденского бастарда, который осмелился кричать на русского императора.
Александр Николаевич не перенял от своего великого и великолепного отца его знаменитого «взгляда василиска». Взгляд – не трон, по праву старшинства не передается, так что из всех детей государя Николая Павловича этот леденящий душу взор унаследовал отнюдь не сын, а дочь, великая княгиня Мария Николаевна [9] , причем по натуре она оказалась отнюдь не холодной и надменной, а весьма пылкой и легкомысленной. Однако и он умел нагнать страх на человека даже покрепче, чем этот мелкий пакостник Адольф-Людвиг. Император уставился на принца немигающим взором, под действием коего так называемый претендент побелел, задрожал и, даже не озаботившись извиниться, кинулся наутек, пригибаясь, расталкивая людей локтями и озираясь с таким ужасом, словно каждую минуту ожидал: вот-вот возникнут стражники, схватят его и повлекут в ужасную русскую тюрьму под названием «Сибирь», откуда он никогда не выберется. Руки его тряслись, пальцы разжались, и Александр Николаевич успел заметить, как из них выпало нечто блестящее, плоское – то ли осколок стекла, то ли обломок лезвия… и тут же было сметено широким дамским подолом.
8
Какого черта?! Что за увалень! (нем.)
9
Об этом можно прочитать в романе Елены Арсеньевой «Звезда моя единственная»; издательство «ЭКСМО».
Впрочем, это было уже неважно. Вокруг слышались смешки, презрительный шепоток, и император понял: принц уничтожен, теперь он вызывал лишь смех и презрение. «Пожалуй, я не только избавил красавицу от противного кавалера, но и облегчил жизнь моему кузену», – подумал чрезвычайно довольный собой Александр Николаевич. Однако следовало доиграть свою партию.
–Прошу извинить меня, дорогая мадемуазель, – обратился он к незабудке, – что я помешал вашему танцу, но… – И осекся, изумленный выражением ее глаз.
Вообще-то им следовало бы сиять благодарностью, однако в них сквозил явный ужас. Она прижала руки к груди, и Александр Николаевич сообразил, что она пытается удержать свою падающую цветочную гирлянду. Значит, он не ошибся, ему не померещилось, что этот мерзкий Адольф-Людвиг намеревался разрезать шнуровку ее платья, но не успел: разрезал только гирлянды.
Ах, бедняжка… сейчас цветы упадут… какой конфуз! Никто ведь не знает, что виноват Адольф-Людвиг, начнут смеяться над девушкой, которая плохо приготовилась к балу…
Что же делать?! Как ее спасти?
Александр Николаевич напряженно смотрел в перепуганные темные глаза и вдруг растерянно моргнул: ужас исчез из глаз девушки – теперь они сияли приветливой улыбкой.
–Ваше величество! – воскликнула она. – Мои цветы сами собой складываются в букет, чтобы я преподнесла его вам и выразила свое восхищение повелителю великой российской державы от имени маленькой дружественной Дании! – И она протянула императору охапку голубых шелковых незабудок, только что украшавших ее платье.
Изумленный вздох пронесся над залом. Краем глаза Александр Николаевич заметил одного из распорядителей бала, который со всех ног спешил по всей форме представить почетному гостю – а именно таким гостем являлся русский император – незнакомую молодую особу, но замер, удивленный ее почти неприличной смелостью.
Император смотрел на девушку с каким-то незнакомым, щемящим чувством. От нее словно бы свет исходил. Свет, и тепло, и даже жар. Чудилось, от этого жара дрожит обволакивающий ее воздух!
Она была особенная, ни на кого не похожая. Ни на одну женщину! Казалось, все вокруг должно ей подчиняться. В том числе и он сам! Даже у его жены никогда не было такой власти над ним…
Впрочем, это мимолетное и немного пугающее ощущение исчезло, осталось лишь желание снова и снова видеть эту девушку, говорить с ней.
–Простите мою дочь, ваше величество, – послышался голос.
Александр Николаевич обернулся и увидел перед собой высокого темноглазого человека с красивым, хотя и немолодым лицом. Это был король Дании Кристиан IX, император его, конечно, знал.
–Ваша дочь, брат мой?! – обескураженно проговорил он.
Как дочь? Всем известно, что его дочь Александра просватана за британского престолонаследника и вот-вот состоится свадьба!
–Моя средняя дочь Мария-София-Фредерика-Дагмара, – пояснил датский король. – Она пользуется моей особой любовью, а потому считает, что ей все дозволено, ей все всегда прощается, а сейчас я умоляю вас о снисхождении, ваше императорское величество.
Александр Николаевич снова повернулся к девушке и взял из ее дрожащих рук шелковые незабудки.