— Ну дает, сволочь, — шепнул стоявший рядом мужчина с благоговейным страхом.

Она согласно кивнула ему. Но имела в виду не огонь. Она снова повернулась лицом к пожару и увидела, что пламя рванулось еще выше, сверкая сквозь клубившийся дым.

Огнепоклонник оставил всем горожанам послание, хорошо читавшееся на вечернем небе.

Языки пламени были похожи на голодных зверей, пожиравших все на своем пути. Поэтическое, конечно, сравнение, но не очень точное. Звери едят по необходимости, чтобы выжить, и останавливаются, насытившись; а вот огонь, как и человек, не прекращает свою разрушительную деятельность, пока его не остановят или пока ничего не останется.

Несмотря на жар пламени, от которого даже пот выступил у нее на лбу и запеклись губы, Лу стала дрожать как от холода. Она поняла мотивы его поведения.

Он наслаждается. Гибель в огне творений человека, ревущее пламя, сметающее все преграды, — ему просто нравится стихия огня. Ему нравится чувствовать себя хозяином джинна, которого именно он выпустил из бутылки. И это так просто, так легко: чиркни спичкой — и весь мир у твоих ног.

Поэтому он должен быть где-нибудь поблизости. И радоваться, глядя на дело рук своих, на людской испуг и тщетные усилия противостоять силе разрушения.

Ее охватил ужас. Любой из окружающих мог оказаться маньяком. Может быть, он стоит совсем рядом. Например, дышит ей в затылок. Или подкрадывается сзади, чтобы нанести неожиданный удар и раствориться в темноте.

Он знает, как я выгляжу!

Лу чувствовала на себе его взгляд, полный ненависти! Еще тогда, на темной улице, у нее возникло ощущение, что они как-то связаны между собой, как будто невидимая нить протянулась между ними. Его ненависть горячими волнами обдавала ее, проникала в душу, в самые ее глубины, не подвластные разуму. Она посмела войти в мир Огнепоклонника, нарушить его покой.

Он может меня найти!

Она стала оглядывать толпу, искать те, единственные, горящие ненавистью глаза, но ее окружало целое море глаз, и все они блестели отраженным светом пожара. Рев огня, вой сирен, гомон толпы смешались у нее в голове.

Инстинкт настойчиво повелевал: беги! Но она заставляла себя идти медленно, вглядываясь и запоминая лица.

Выбравшись на более-менее свободное место, она бросилась бежать, дрожа от страха, залезла в машину и заблокировала все двери и окна. Пальцы не слушались, она никак не могла вставить ключ в замок зажигания.

— Ну что ты, Малотти, успокойся, — уговаривала она себя.

Усилием воли сдержав дрожь, Лу наконец завела мотор и, как могла плавно, надавила на педаль газа. Автомобиль нервно затрясся в такт биению ее сердца. Она развернулась и поехала назад.

Все пропахло дымом — одежда, волосы, даже кожа. Метка Огнепоклонника. Она бросила взгляд в зеркальце и поймала свое отражение. Испуганная дура! А она-то гордилась своим бесстрашием!

Он видел ее в мерцающем свете пожара. Видел ее лицо, ее ищущий взгляд, страх; уловил момент, когда она поняла, что он где-то рядом.

В неверном мерцании огня она выглядела моложе, но все равно не производила впечатления напуганной до смерти. Спокойная уверенность, исходившая от нее, доводила его до белого каления. Бестия. Как из табакерки выпрыгивает там, где ее не ждали. Мешает ему. Ищет его. Она превратилась в большую проблему, из-за своего опасного чутья. К тому же она видела его! Теперь нельзя ее отпускать. Настырная бестия; кому бы еще в голову пришло преследовать его?

Он стоял в тени, немного поодаль, и ждал возвращения восхитительного чувства могущества и неуязвимости. Но взгляд его, как он ни старался, постоянно возвращался к этой женщине. Она мешала ему наслаждаться! Ненависть вскипела в его крови. Кто она такая? Как она смеет?

Он хочет бороться с Витакером один на один и не потерпит чьего-либо вмешательства в их поединок. Он хочет спокойно предаваться наслаждению, он это заслужил, зачем она тревожит его? И почему именно она, а не кто-нибудь другой из тысяч людей, оказалась у него на пути? Видимо, это рок.

Он был слишком могуществен и неуловим, и вот судьба распорядилась, чтобы она стала его преследовательницей.

На секунду всплеск огня отвлек его внимание. Хороший получился пожар, заметный, достойный занесения в его летопись. Как-нибудь он непременно напишет мемуары.

Он резко обернулся. Так и знал: она исчезла! С бьющимся сердцем он рассматривал толпу. Он бы сейчас не удивился, увидя ее бредущей в толпе и заглядывающей в лица. Она явно не успокоится, пока не найдет его!

— Тварь! — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — Мерзкая гадина!

Но тут его взгляд выхватил из толпы ее спину. Она торопливо шла прочь. Он последовал было за ней, но заметил Витакера, взобравшегося на завал.

Он остановился в раздумиях, кого предпочесть: женщину или мужчину? Кто более для него опасен?