Рейнольдс и его группа собрали тысячи подписей, необходимых для объявления референдума в масштабе всего штата. Каждый избирательный сезон в Калифорнии выдвигается бесчисленное количество идей для референдума, большинство из которых никогда не реализуется. Но Закон трех преступлений задел всех за живое. За его принятие высказались 72 % избирателей штата, и весной 1994 года предложение о трех преступлениях получило статус закона, сформулированного практически точно так, как это было записано на заднем дворе Майка Рейнольдса. Криминолог Франклин Зимринг назвал его «крупнейшим пенитенциарным экспериментом в истории Америки». В 1989 году в тюрьмах Калифорнии содержалось 80 тысяч человек. За десять лет это количество удвоилось, и вместе с тем в штате резко сократился уровень преступности. За период с 1994 по 1998 год число убийств в Калифорнии снизилось на 41,4 %, изнасилований – на 10,9 %, ограблений – на 38,7 %, нападений – на 22,1 %, краж – на 29,9 %, угонов автомобилей – на 36,6 %. Майк Рейнольдс на смертном одре дочери пообещал не допустить подобного – и из его горя родилась революция.

«В то время в штате Калифорния в день совершалось по двенадцать убийств. Сегодня около шести, – заметил Рейнольдс. – И мне радостно думать, что каждый день остаются живы шесть человек, которые, не будь этого закона, могли бы умереть». Он сидит в домашнем офисе во Фресно в окружении фотографий, на которых он запечатлен в компании разных официальных лиц, почетных табличек, грамот и писем в рамках – многочисленные свидетельства выдающейся роли, сыгранной им в политической жизни самого населенного американского штата. «В течение жизни у нас периодически появляется шанс спасти чью-то жизнь, – продолжает он. – Ну знаете, вытащить кого-то из горящего здания, спасти утопающего или что-нибудь такое же безумное. Сколько людей получают возможность спасать шесть жизней каждый божий день? Мне, я думаю, очень повезло».

Мой собеседник замолчал, словно мысленно воскрешал в памяти все события, произошедшие за двадцать лет с того момента, как он дал обещание Кимбер. Майк Рейнольдс обладает невероятным красноречием и убедительностью. Стало понятно, как в состоянии глубокого горя он смог произвести столь неизгладимое впечатление, участвуя в шоу Рея Эплтона много лет назад. Он снова пустился в рассуждения: «Возьмем, к примеру, человека, который изобрел ремни безопасности. Вы знаете, как его зовут? Я нет. Понятия не имею. Но подумайте, сколько людей остались живы благодаря ремням безопасности, или воздушным подушкам, или емкостям с лекарствами, защищенным от неумелого обращения. Я могу еще долго перечислять. Простые приспособления, придуманные обычными людьми, такими, как я, которые спасли и спасают множество жизней. И при этом мы не жаждем похвалы, не стремимся к славе. Для нас важны лишь результаты; результаты – моя лучшая награда».

Британцы пришли в Северную Ирландию с лучшими намерениями, а в итоге оказались втянуты в тридцатилетнее кровопролитие и хаос. Они не получили желаемого, поскольку не понимали, что власть имеет важное ограничение. Она должна восприниматься как легитимная, иначе ее применение приведет к последствиям, противоположным предполагаемым. Майк Рейнольдс завоевал огромный авторитет в своем родном штате. Найдется не так уж много жителей Калифорнии его поколения, чьи идеи и действия затронули столь многих людей. Но в его случае власть, кажется, достигла своей цели. Достаточно взглянуть на криминальную статистику в Калифорнии. Он получил желаемое, правда?

Ничто не может быть дальше от истины.

Давайте вернемся к теории перевернутой U-образной кривой, которую мы обсуждали в главе о наполняемости школьных классов. Суть перевернутых U-образных кривых – в ограничениях. Они служат иллюстрацией того факта, что «больше» не всегда значит лучше; в определенной точке дополнительные ресурсы, которые власть имущие воспринимают как свое главное преимущество, только ухудшают положение дел. Перевернутая U-образная кривая наглядно отражает, какое влияние оказывает численность классов, и с равным успехом применима к описанию взаимосвязи между воспитанием и богатством. Но несколько лет назад ряд ученых выдвинули еще более неожиданный аргумент, из-за которого Майк Рейнольдс и его теория трех преступлений оказались в центре двух десятилетий жарких споров. Что если соотношение между преступлением и наказанием также изображается в виде перевернутой U-образной кривой? Другими словами, что если после определенного момента борьба с преступностью перестает оказывать какое бы то ни было воздействие на преступников и, может быть, даже усугубляет ситуацию?

Когда принимался Закон трех преступлений, никто не рассматривал подобной возможности. Майк Рейнольдс и его сторонники предполагали, что каждый новый преступник, которого они отправят за решетку, каждый дополнительный год, прибавленный к его сроку, обеспечат соответствующее падение уровня преступности.

«Тогда даже за убийство первой степени предусматривалось всего шестнадцать лет, а преступники отбывали обычно восемь, – объясняет Майк Рейнольдс. Он описывает Калифорнию до революции Трех преступлений. – Заниматься криминалом очень выгодно. Человеческая душа идет по пути наименьшего сопротивления. Путь наименьшего сопротивления самый простой, насколько проще выйти на улицу, ограбить, украсть, уколоться, чем вкалывать 40 часов в неделю, торчать на работе и возиться с клиентами. Кому это надо? Я могу выйти, помахать пистолетом и получить все, что нужно, в считаные минуты. А если меня поймают, 95 % всех дел заканчиваются сделкой о признании вины. Они обвинят меня в этом, я признаю вину в том, и мы обо всем прекрасно договоримся. А затем я все равно отсижу лишь половину срока. С учетом этих трех обстоятельств, я, вероятнее всего, совершу чертовски много преступлений, прежде чем меня поймают и осудят».

Рейнольдс приводил свою версию аргумента, представленного Лейтесом и Вулфом в классической работе на тему удержания от преступных действий посредством устрашения.

«Краеугольным камнем нашего анализа является следующая исходная посылка: население, как отдельные лица, так и группы, действует “рационально”, иными словами, оценивает риски и выгоду в той степени, в какой они соотносятся с различными способами действия, и делает соответствующий выбор». По мнению Рейнольдса, для преступников Калифорнии выгода от совершения преступлений значительно превосходила возможные риски. Решение, как ему казалось, заключалось в том, чтобы повысить риски совершения преступлений настолько, чтобы грабить и красть не было проще, чем зарабатывать на жизнь честным трудом. А тех, кто продолжает попирать закон, – даже с учетом изменившихся обстоятельств – говорилось в Законе трех преступлений, необходимо запереть в тюрьме до конца жизни, с тем чтобы они больше никогда не могли совершить ни одного преступления. Для Рейнольдса и избирателей Калифорнии обе идеи представлялись абсолютно здравыми и логичными.

Но действительно ли они являются таковыми? Вот здесь-то в действие вступает теория перевернутой U-образной кривой. Давайте начнем с первой посылки: повышение рисков, связанных с совершением преступлений, приводит к падению преступности. Это, несомненно, так в случае действительно незначительного наказания за нарушение закона. Один из самых известных кейсов в криминологии посвящен событиям, имевшим место осенью 1969 года в Монреале, когда городская полиция устроила 16-часовую забастовку. Монреаль был – и остается – первоклассным городом в одной из самых послушных и стабильных стран в мире. К чему же это привело? К хаосу. Прямо средь бела дня произошло столько ограблений банков, что они практически все закрылись. Центр Монреаля наводнили мародеры, разбивающие витрины. Но самым скандальным событием стало то, что давний спор между водителями такси и местным автосервисом Murray Hill Limousine Service за право забирать пассажиров в аэропорте, перерос в открытое противостояние, словно две стороны были воюющими княжествами в средневековой Европе. Водители такси забросали Murray Hill бутылками с горючей смесью. В ответ охрана Murray Hill открыла огонь. Тогда таксисты подожгли автобус и направили его в запертые двери гаража автосервиса. И все это – заметьте! – происходило в Канаде. Как только полиция вернулась к работе, порядок был восстановлен. Угроза арестов и наказаний подействовала.