Но каким-то образом, за секунду до эякуляции, Уилл вернул себе контроль как раз настолько, чтобы не допустить этой метки...

Рёв вырвался из его легких, когда его сперма струёй изверглась из члена с таким напором, что даже зверь содрогнулся в благоговении.

Он ревел в потолок, наполняя её снова и снова, впечатываясь в собственное горячее семя.

А потом - этот последний сводящий с ума спазм. Суккубский супер-рывок. Такой забытый, но такой знакомый.Он дико затрясся, обессилев, когда из него исторглась последняя капля спермы.

Он со стоном рухнул на её дрожащее тело. Придавленная им, скорчившись, она задыхалась.

Он почти смог удовлетворить её. И всё же в конце она не достигла разрядки.

В отличие от него. Этот последний неописуемый рывок...

Зверь нехотя отступил, возвращая Уиллу контроль. После секса нормальные ликаны обычно хвалили свою Подругу, страстно её лизали и целовали в свете полной луны. Я - не нормальный, я - мрачный и сломленный.Он чувствовал себя больным.

Он накормил суккуба, и даже сейчас внутри неё его член отвердевал. Нет, только не снова. Дважды — было слишком близко к трижды.Треть его души - достаточно на сегодня.

Ни слова ни говоря, он вышел из неё, затем поднялся. Натянув джинсы, он несколько раз глубоко вздохнул, чтобы полностью загнать зверя в клетку. Все его органы чувств заполнил этот сладкий суккубский аромат, он тонул к нём.

Тянет меня вниз...

Чувствуя, что его вырвет, он побежал к туалету.

Глава тридцать шестая

Этого не могло случиться.

Хлоя не знала, чего ожидать от своего первого раза. Но ей и в страшном сне не могло привидиться, что сзади её будет пялить оборотень - или что первый же её любовник сразу ринется в ванную, чтобы проблеваться.

В оцепенении она лежала на постели, пытаясь переварить то, что только что произошло. Ясно одно — их секс вызвал у него приступ тошноты, и что ни в коем случае она не станет повторять этот эксперимент.

Сперва ей казалось, что чувствовать МакРива внутри — будет восхитительно. Она даже почти дошла до оргазма, пока у него не... упал.

Он это знал, она это знала. А потом она заметила, как он с усилием стиснул зубы, словно секс с ней был для него последним изнурительным кругом в забеге, когда нужно непременно дойти до финиша.

Когда и это не сработало, он выпустил зверя, чтобы он завершил то, что самому Макриву казалось слишком отвратительным.

Хлою обуял страх. Но когда зверь развернул её и взял, всё оказалось не так уж плохо.

Ей даже удалось взглянуть на волчью морду МакРива. И эта морда совсем не показалась ей такой же страшной, как в прошлый раз. Хлоя поняла, почему: в тот раз под тенью зверя на лице был нарисован собственный яростный оскалМакРива.

Этой ночью зверь глядел на неё собственнечески - словно она была для него целым миром. Как МакРив и говорил, зверь действительножелал Хлою.

И Хлоя отвечала, наслаждаясь его свирепостью, зная, что самаспровоцировала этот напор. Ей нравилось, как его когти впивались в её бёдра, ведь это означало, что зверь сходит по ней с ума.

И вскоре это безумие захлестнуло и её.

Когда она вновь расслабилась, удовольствие вернулось, на сей раз сильнее, резче. Она улыбалась в подушку, ведь этот зверь из кошмаров, трахая, подводил её к самому невообразимому оргазму в мире. Практически дойдя до разрядки, она почувствовала, как волна за волной в неё изливается его семя. Она не кончила, но сперма казалась бальзамом для всех её ран - никакой боли не осталось: ни в лодыжке, ни в разбитом лице. Энергия восстановилось. Она по-настоящему почувствоваласебя бессмертной. А потом всё закончилось. Потом вернулся МакРив.

Он только что закончил блевать. Она слышала, как он наполнял стакан водой из-под крана.

Она всегда считала себя толстокожей. Замажь это грязью, так? Но с этим...

Никаких плюсов.

* * *

Уилл, покачиваясь, вышел из ванной, пытаясь не замечать, как Хлоя уставилась пустым взглядом на стену, натянув простыню до подбородка.

– Успокой, утешь -

Как он мог утешить её, если по-прежнему чувствовал, что задыхается?

Он спустился по лестнице, направляясь прямо к бару. Вскрыв очередную бутылку и сделав большой глоток, он понял всю безнадёжность положения. Она всегда будет суккукбом, он всегда будет ненавидеть этот вид.