Новобранцы наскакивали друг на дружку, как молодые петухи-задиры, бестолково размахивали мечами, вызывая хохот наблюдавших гладиаторов, сталкивались… И все же в бестолковой суете выделились трое, в том числе тот самоуверенный. Как только бывал повержен противник, новобранец по распоряжению Гая начинал биться с победителем в другой паре.

Их действительно осталось трое. Все трое едва держались на ногах. Теперь перед Гаем стоял вопрос: кого поставить в предпоследнюю пару? Ясно, что стычка (это неумелое размахивание мечом назвать боем язык не повернулся бы) будет отчаянной, заберет много сил, потому ожидающий своей очереди будет иметь преимущество.

И все же он решил поставить в первой паре того самого, самоуверенного. Но следующему поединку не позволил состояться ланиста, с балкона послышался голос Калена:

— Достаточно, они еще ничего не умеют, но запал заметен. Эти трое остаются, наставник, присмотри еще троих, и пока достаточно.

— Как скажете, господин. Как ваши имена?

Они назвали себя, но ни одно имя Гаю не понравилось, он покачал головой:

— Имена сменим. Ты будешь Сивер, ты Делор, а ты Альбан.

Как и ожидалось, самоуверенный упрямец возразил:

— Мое имя мне дали родители, и оно мне нравится.

В следующее мгновение он дернулся от звонкого удара кнута, ремень которого рассек кожу на плече. Голос наставника был спокоен:

— Ты забыл, что ты раб и твое мнение здесь никого не интересует. А будет интересовать — спрошу.

Он уже отвернулся — слишком много чести вести долгие беседы с тем, кто пока еще ничего не стоит. Запал бывал у многих из тех, кто стоял перед ним с мечом в руках. Запал еще не все, к нему работоспособность нужна и желание научиться, а у зазнаек такого обычно не бывало.

Гай хорошо умел отбирать людей и прекрасно их учил, потому ланиста даже смотреть не стал, кого именно наставник выберет. В конце концов, ему учить…

Наставник отобрал еще троих и распорядился отвести новобранцев в баню:

— Отмойте их как следует и накормите. Завтра с утра на тренировку.

В Помпеях приезда Порция Асина Постумия ждал не один ланиста Кален. До отъезда в Рим Порций несколько лет жил на вилле между Помпеями и Геркуланумом, потому что его отец в чем-то провинился перед императором Веспасианом. Но опала закончилась, Постумии вернулись в Рим и в Помпеи приезжали редко, даже не каждый год. Сам Порций не видел прежних приятелей, с которыми очень весело проводил время на пирушках и в поисках приключений, уже три года.

Конечно, Флавий, Аллий и Кальв с опасением ожидали перемен, которые наверняка произошли в их друге за время отсутствия, и не были вполне уверены, что дружба возобновится, но надеяться никому не запрещено. Порций писал письма только Аллию и делал это крайне редко, оправдываясь занятостью и забывчивостью.

Ждала бывшая возлюбленная Порция прекрасная Лидия. Когда-то его отец даже слышать не захотел, чтобы сын женился на красивой молодой вдове Лидии Руфы, потому что она не была даже плебейкой, а ее бывший муж Марий Руф был просто богатым вольноотпущенником семейства Руфов. Нет, потомку патрицианского рода Постумиев не пристало знаться с вдовами вольноотпущенников.

За время отсутствия Порция Лидия успела овдоветь еще раз, умножив свое состояние, но все равно не была годна для Постумиев.

Потому Порция ждала еще одна красавица — Юста Кальпурния Пизония. Наследница богатых плебейских родов Кальпурниев и Пизонов по бабушке, она была патрицианкой из рода Юлиев, а потому считалась выгодной партией. Семнадцатилетняя красавица и умница, как отзывались о Юсте все, кто ее знал, совсем девочкой уже была помолвлена, но ее жених, даже не встретившись с невестой, помолвку разорвал. Это была весьма неприятная ситуация для Юсты, и хотя сама она не стремилась замуж, разрыв помолвки еще никому популярности не добавлял.

Несколько лет Юста старалась не привлекать к себе внимания, но полгода назад отец Порция решил, что сыну пора остепениться и взять в жены богатую невесту с хорошей родословной, а отец Юсты — что Постумии вполне подходящая партия для его единственной дочери.

Но Юстиниан был уже болен, и Юста вскоре осталась полной сиротой, потому что мать потеряла в раннем детстве. Девушке пришлось уехать к бабушке, у которой были целых две виллы на Неаполитанском побережье — у Геркуланума и ближе к Стабиям, обе получены по наследству и обе по наследству же переходили в будущем Юсте. Было решено, что в начале лета Порций приедет за невестой и ее бабушкой — Юлией Кальпурнией Пизонией — и увезет их в Рим на свадьбу.

Но сначала Порция задержали неотложные дела, потом умер император Веспасиан, на престол вступил его старший сын Тит, тоже Флавий Веспасиан, потому Порций выбрался в Помпеи только перед самыми идами августа, почти ко дню Геркулеса. Где же праздновать праздник Геркулеса, как не в посвященном ему городе Геркулануме близ Везувия? Заодно и Вулканалии там проведет…

Порций совсем не задумывался о самой женитьбе, ему хватало забот и без этого. Жена — наследница огромных состояний и роскошных вилл? Прекрасно. Красавица? Вот это хуже, потому что на серую мышку не позарится никто, а вот к красавице в Риме найдется кому проявить интерес.