Согласно учению церкви, законодательство о культе, изложенное в Торе, предваряло историческую судьбу и формировало религиозное сознание древнееврейских племен. Иудейские теологи утверждают, что будто законы о культе принадлежат Моисею, который получил их непосредственно от бога Яхве.

Но любое законодательство так или иначе отражает реальные социальные, политические и духовные процессы. В конечном счете, не закон детерминирует жизнь общества, а, наоборот, жизнь общества детерминирует закон. Это можно проследить и на процессе возникновения и развития еврейского религиозного культа. Под влиянием исторических преобразований учение Торы о культе претерпело весьма заметные изменения. Эволюция ветхозаветного законодательства — неоспоримый факт. Юлиус Велльгаузен, скрупулезно изучив процесс возникновения и развития еврейского религиозного культа, вычленил вопросы, связанные с местом богослужения, формами жертвоприношений, проведением праздников и положением жречества.

Защитники боговдохновенности Пятикнижия утверждают, будто первоначально богослужение и жертвоприношение сосредоточивались исключительно в Иерусалимском храме. Однако Библия полна рассказами о жертвоприношениях в разных местах: на вершине Мориа патриарх Авраам соорудил жертвенник (Бытие, XXII, 9), его внук Иаков использовал в качестве жертвенника камень, на котором он спал в Бетэле. Подобные святилища были в Офре (Судей, VI, 24), в Вефсамисе (I Царств, VI, 14–15) и в других местах. Вся страна была покрыта святилищами. Обычно они были расположены на вершинах гор и холмов и потому назывались Бамот (высота). И ни одно из них не считалось главным или центральным. Стало быть, «для древнейшего периода израильской истории до построения храма нельзя, — пишет Велльгаузен, — найти следов какого-нибудь исключительно правомерного святилища» 30. Нельзя найти потому, что «дом божий» имела чуть ли не каждая семья. Потому что никакой централизованной политической власти и никакого централизованного святилища еще не было. Автор III кн. Царств, повествуя о воцарении Соломона, отмечает: «Народ еще приносит жертвы на высотах, ибо не был поставлен дом имени Яхве до того времени» (III, 2). Построением храма начинается вторая стадия в истории иудейского культа, которая была связана с процессами утверждения царской власти.

Царская власть в Палестине, подчеркивает Велльгаузен, имела «ярко выраженную централистскую тенденцию, которая вполне естественным образом завладела культом, как одним из обычных средств для достижения политических целей» 31. Жрецы, верные слуги царя, во имя возвеличения царской власти стали проповедовать, будто единственным местом пребывания бога Яхве является храм, построенный в X в. до н. э. Соломоном.

Однако при Соломоне Иерусалимский храм не завоевал права на монополию культа. Нигде в Библии не сказано о том, что Соломон хотел уничтожить ради своего храма все местные святилища. Преемники Соломона в Иудее пытались централизовать официальный культ, но безуспешно. Только после падения Иудеи (586 г. до н. э.) и возвращения ее жителей из вавилонского плена в Иерусалим (538 г. до н. э.) был восстановлен храм. Жрецам тогда удалось централизовать культ. Этим и начинается история третьего периода иудейского культа.

Велльгаузен показал, что все три стадии культа нашли свое отражение в литературных источниках Пятикнижия. Первая стадия зафиксирована в яхвистском законодательстве, в так называемой книге Завета. Так, в Исходе (XX, 24–26) сказано: «Сделай мне жертвенник из земли, и принеси на нем всесожжения твои и мирные жертвы твои, овец твоих и волов твоих; на всяком месте, где я положу память имени моего, я приду к тебе и благословлю тебя. Если же будешь делать мне жертвенник из камней, то не сооружай его из тесанных. Ибо, как скоро наложишь на них тесло твое, то осквернишь их. И не всходи по ступеням к жертвеннику моему, дабы не открылась при нем нагота твоя». Можно сделать вывод, что жертвенники были повсюду. Для автора книги Завета не имеет никакого значения, будут ли места для культа одинаковыми и постоянными, или их можно создавать повсюду 32. «Впрочем, — замечает Велльгаузен, — свобода повсеместно приносить жертвы как будто до известной степени ограничивается прибавкой: повсюду, где я допускаю почитание моего имени. Но это значит только, что место, на котором происходит обмен сношений между небом и землей, не может считаться произвольно выбранным, но так или иначе само божество предназначило его для своего культа» 33.

Яхвистская свобода выбора месторасположения святилищ подтверждается вышеприведенными новеллами Пятикнижия о богослужебных деяниях патриархов. Где бы они ни находились, они тут же воздвигали камень или каменные столбы, рыли «священные» колодцы и сажали «священные деревья».

О второй стадии развития культа, связанной с монархической властью царей, речь идет во Второзаконии. Глава XII Второзакония от имени Моисея провозглашает: «Истребите все места, где народы, которыми вы овладеваете, служили богам своим на высоких горах и на холмах, и под всяким ветвистым деревом; и разрушьте жертвенники их, и сокрушите столбы их, и сожгите огнем рощи их, и разбейте истуканы богов их, и истребите имя их от места того… К месту, какое изберет Яхве, бог ваш… там обращайтесь и туда приходите, и туда приносите все сожжения ваши…» (XII, 2–6). Во Второзаконии неоднократно повторяется требование локального единства богослужения, истребления всех местных и семейных святилищ. Яхве Торы приобрел защитников в лице жрецов, они в свою очередь получили твердую основу для обоснования своей безраздельной власти в иудейском обществе.

Третья же стадия истории культа отражена в Жреческом кодексе. Второзаконие, отмечает Велльгаузен, выдвинуло требование о концентрации культа в Иерусалимском храме. В Жреческом кодексе единство культа стало законом 34. На основе Жреческого кодекса «никогда не могла бы последовать реформация, никакой Иосия не мог бы, исходя из него, заметить, что современное состояние культа извращено и должно быть преобразовано» 35.

Итак, Велльгаузен и его школа убедительно доказали, что Пятикнижие имеет свою реальную историю, связанную с развитием социально-политических и религиозных представлений древних народов. Этот вывод принят и современной научной критикой Библии.

Остановимся кратко на истории критики Нового завета. Прежде всего нужно отметить, что до римского епископа Каликста I (217–222) «священной книгой считался лишь Ветхий завет» 36. Но в борьбе с ересями, как отмечает советский историк папства С. Г. Лозинский, христианство должно было найти опору «в другом „завете“, столь же священном, как и израильский… Новый завет, служа как бы продолжением своего предшественника, считался, подобно ему, „боговдохновенным“, а потому все его предписания с конца IV в. также считались каноническими» 37.

И все же раннее христианство и отдельные произведения, впоследствии вошедшие в состав Нового завета, уже во втором столетни были подвергнуты рационалистической критике античными писателями и мыслителями. Так, Лукиан (ок. 125 г. — ок. 190 г.) в своем сочинении «О смерти Перегрина» высмеивал легковерие почитателей Христа и суеверие ранних христиан. А античные философы Цельс и Порфирий с позиции разума критиковали слепую веру христиан в пророчества и предсказания, в магические заклинания и спасительные амулеты. Цельс считал, что подобная вера порождена деятельностью шарлатанов, пользующихся до смешного легкомыслием христиан. Порфирий же, как сказано, указал на смехотворные рассказы евангелистов, связанные с фантастически сказочным рождением Христа и его чудотворными деяниями, вроде встречи с легионом бесов и двумя тысячами свиней.