Но все же Клим щелкнул пальцами, и светильники погасли. Затем он ощутил, что губы девушки ищут его губ, и все мысли о нежеланных свидетелях покинули его. Обнимая трепещущую Омриваль, он думал лишь о том, какая нежная у нее кожа и как сладко пахнут ее волосы. Он не вспоминал сейчас о драконе, об Авундии, об орках, копивших силы за Южными Болотами; в его объятиях была награда за все, что он свершил в этом мире и что еще свершит.

Она отстранилась, прошептала:

– Мой любимый, мой единственный, ты назвал меня владычицей и королевой, но я ведь еще не жена тебе. Благой должен нас соединить – здесь, в эту ночь.

– Не жена, – подтвердил Клим и принялся расстегивать камзол. – Не жена, но это мы сейчас исправим. Благой останется доволен.

…Мед! Колдовской эльфийский мед! Вдвоем пьют его долго, бесконечно…

Едва нехайские гости вернулись из леса, как им была назначена прощальная аудиенция. В таких делах сир Астрофель диц Техеби считался не меньшим искусником, чем сир Бирхард в охотничьих забавах. Тронный зал сверкал великолепным убранством, с потолка свешивались знамена, блестели доспехи гвардейцев, герольды, трубачи и барабанщики щеголяли в алых и синих плащах с королевским гербом, драконий трон был заново позолочен, венец и цепь на груди короля горели алмазным пламенем. С обеих сторон под колоннами толпились дамы и кавалеры в пышных одеждах, знатные рыцари, почтенные горожане и придворные чины. Все были здесь, даже старый архивариус и дряхлый сир Адальби, главный ловчий. Сияла златотканая парча, плавно колыхался шелк женских платьев, на бархат камзолов свисали драгоценные цепи, подрагивали перья в прическах дам, звенели посеребренные кольчуги и оружие. Все тут выглядело богатым и основательным, демонстрируя несокрушимую мощь хайборийской державы.

Король в пурпурном, шитом золотом кафтане, в красных лосинах, заправленных в сапоги из кожи горной шакры, стоял на возвышении перед драконьим троном. Его окружали пять советников Правой и Левой Руки в парадных одеяниях. С плеча повелителя Хай Бории свисала перевязь с мечом, ладонь касалась рукояти, пояс из сияющих чеканных пластин охватывал талию. Когда нехайцы приблизились к трону, за спиной короля возник юный герольд. В его руках был поднос, накрытый тканью.

Принц Лавр воззрился на Клима, лицо его побагровело, потом щеки залила бледность. Кажется, он не внял гонцу, посланному в стан охотников, уверившись, что короля, скорее всего, нашли бездыханным на лесной поляне и отвезли в город, где советники решили не спешить с печальной вестью. Смерть владыки, особенно внезапная, порождает множество вопросов, и главный из них – кто усядется на трон, став преемником усопшего. В мыслях Лавр бен Шмер уже пристроил хайборийскую корону к новому месту, – если не к своему темени, так к чернокудрой головке сестрицы Дрейзе.

Но венец, блистающий самоцветами, обнимал виски Клима, и его рука лежала на королевском мече. Это была отнюдь не иллюзия, а реальность.

Сир Астрофель, блюститель дворцовых покоев, выступил вперед и ударил жезлом в пол:

– Его величество Марклим Победоносный, король Хай Бории и всех земель, подвластных королевству, гроза орков и гоблинов! Король говорит! Слушать короля!

Грохнули барабаны, затрубили рожки, потом в зале воцарилась тишина. Лишь временами слышались вздохи дам и шелест женских платьев.

– Я встретил ваше посольство не очень приветливо, – произнес Клим, глядя на принца и принцессу. – Но я рад, что вы здесь, в моей столице. Какие бы разногласия ни случались в прошлом между нашими странами, теперь мы едины. Ваше княжество рядом с Хай Борией, а Хай Бория рядом с вашей державой. Такова геополитика, и от нее нам никуда не деться. – Он помолчал, размышляя, что еще добавить, что пообещать. Снижение цен на нефть и газ?.. Впрочем, он тут же одумался, хоть и похожа ситуация, да эпоха не та. Крепче стиснув рукоять меча, он продолжал: – В этот миг прощания я хочу напомнить…

– Как прощания? – пискнула Дрейзе. – А свадьба? Королевская свадьба?

Клим будто не слышал.

– Хочу напомнить, что значит наше единство. Вот его суть: что за супостаты ни явятся к нашим рубежам, пойдем на них вместе и биться будем как один народ. За ценой не постоим, и будет у нас одна на всех победа. Пусть помнят об этом наши враги – те, что за океаном, и те, что за Южными Болотами!

С океаном, пожалуй, перебор, мелькнула мысль. Но речь Клима слушали с благоговением и вроде бы никто не удивился – может, за океаном у Хай Бории тоже были враги, зомби, ракшасы или люди с песьими головами. Он хотел продолжить, но принцесса снова вякнула, на сей раз погромче:

– Никуда отсюда не уеду! Свадьба! Моя свадьба!

Лавр бросил на нее яростный взгляд. В отличие от Дрейзе он понимал, что дело пахнет не свадьбой, а скорее виселицей. За покушение на короля могли также колесовать, четвертовать или посадить на кол.

– Провожая вас на родину, шлю великому князу надежный хайборийский щит, а к нему – меч и доспехи, – молвил Клим. – Что до принцессы Дрейзе, то ей приготовлены ткани и украшения, достойные ее красоты.

Сир Астрофель стукнул жезлом, и в зал потащили сундуки с драгоценным вооружением для князя и рулонами шелка, атласа и парчи для принцессы. Клим обернулся. Юноша за его спиной встал на колено и сбросил ткань с подноса. Там лежала кожаная фляга с вином, совсем простая, из тех, что берут в дорогу небогатые путники. Взяв ее, Клим отхлебнул глоток и, бросив на поднос, кивнул герольду. Тот спустился с возвышения в зал.

– Тебе, принц Лавр, от меня особый дар. Фляга волшебного вина!

– А волшебство в нем какое? – хрипло поинтересовался принц, снова бледнея. Кажется, он решил, что его сейчас отравят каким-то хитрым способом.

– Самое обычное, – сказал Клим, ухмыляясь. – Пить его можно без опаски. Я ведь уже отпробовал.

Нехайские рыцари потащили к выходу ларцы и сундуки с дарами. Массивные, обитые бронзой двери тронного зала были распахнуты настежь, и на галерее каждому нехайцу вручали серебряную кружку и бочонок пива. По сигналу Астрофеля грохнул большой барабан, потом те, что поменьше, выбили звонкую дробь. Церемония была закончена, но принцесса Дрейзе уходить не собиралась. В ее глазах пылал огонь, пышная грудь трепетала в гневных вздохах. Похоже, ни атласы и шелка, ни единение народов, ни тонкости геополитики ее не волновали; она желала получить свое.