– Я понимаю вас. – Губы Рута его не слушались. – Ради Керсы и во имя Элимора…

– Уберите меч, – потребовал Орл. – Во имя этих самых двух провинций, которые вы тут упомянули. Кстати, мы когда-то звали их Карис и Элом. Оставьте олекон в покое, его хоть и сложно повредить, но при надлежащем упорстве все возможно.

Рут сглотнул. Невероятно долгое мгновенье все лежало на весах, ярость Рута и его желание мести уравновешивал лишь вопль в глубинах его сознания: «Керса! Элимор!»

Керса и Элимор победили. Он снова положил меч на колени, сказал бесстрастно:

– Мои условия: сначала вы поклянетесь мне священным чревом и жаждой Рега Владыки Всего Сущего, которого мы зовем Рьягом Ненасытным. Поклянетесь, что будете говорить правду и ничего, кроме правды. Затем скажете, отчего восстали мертвые в этой стране. И как я могу защитить мое тело от вас. Потом…

Орл перебил его с ухмылкой:

– Так в этом мире еще помнят, как мы клялись и что для нас священно! Это хорошо, меньше придется учить потом.

– Просто у эрни очень долгая память, – холодно сказал Рут. – И лично у меня очень хорошие наставники. Я продолжаю. Потом вы и ваши собратья покинете эти тела. Все, в том числе и тела раненых в углу. Отправитесь под потолок и будете там ждать. Я оставлю олекон на скамье, под защитой заслонов. Через некоторое время, когда заслоны истощатся, он будет ваш.

– Так не пойдет, – твердо заявил Орл. – Вы отдадите нам олекон немедленно.

Рут улыбнулся, не глядя на него. Приподнял меч, держа его строго вертикально, приставил острие к олекону, нажал.

Выкованное в форме листа острие глубоко вмялось в пористую поверхность. Кровь, пятнавшая сталь у острия, начала исчезать.

– Клянусь! – зло выкрикнул Орл. – Священным чревом Рега – Владыки Всего Сущего, его жаждой…

– По полной форме, – напомнил Рут, не отрывая взгляда от олекона. И по-прежнему вдавливая в него меч.

Орл глянул с ненавистью, зачастил:

– Клянусь священным чревом Рега – Владыки Всего Сущего, что скажу правду, и да не отлучит он меня от чрева своего, дарующего мощь. Клянусь кровавой жаждой Рега Владыки Всего Сущего, что скажу правду, и пусть он выпьет меня, и да стану я никем и ничем, если нарушу клятву. А теперь слушай, проклятый эрни. В главном храме Элимора принесли мольбу, но попросили о помощи не одного из ваших богов, а демона. Ту, которую ты называешь Трирой Мстительной. Создательницу эрни.

Рут резко выдохнул и слепо глянул в сторону Орла.

– А кто ее принес и почему, мне неизвестно, – уже с издевкой в голосе сказал его собеседник. – Вот и все, собственно. Теперь ты знаешь столько же, сколько и мы. Клянусь тебе в этом.

– Как мне от вас защититься? – напомнил Рут, не спуская глаз с Орла, точнее, с того, кто сейчас прятался за его красивым лицом.

– А ты уже от нас защищен, эрни. – Чужой в теле одного из Тарланей махнул рукой, в которой держал голову Касимы. Ткнул туда, где в луже крови валялись перевернутые чаши. – На твоих руках кровь, которую мы посвятили Регу – Владыке Всего Сущего. Того, кто помечен священной кровью, не изберет для своего вместилища ни один из нас, это святотатство, которого Рег не простит.

– Уходите! – резко сказал Рут. И с натугой поднял меч.

Там, где олекон касался стали, лезвие отливало теперь снегом и серебром.

Лиловый свет над головами Тарланей озарил комнату. Рут бесстрастно считал вспышки: одна, две, три, четыре…

Гарт, переменившись в лице, быстро отнял руку от горла Чориса, дико повел глазами. Увидел лежащее у его ног обезглавленное тело Касимы и содрогнулся.

Орл нервно дернул ртом и недоуменно посмотрел на свою руку с окровавленным мечом. Перевел взгляд на другую руку, в которой все еще держал отрубленную голову. Взвыл, резко отшвырнул и то и другое, едва не угодив Гарту мечом по ноге. Поднес к лицу окровавленные пятерни и застыл, разглядывая их.

Алвин тяжело ворочал глазами, оглядывая комнату. И судя по лицу, понемногу сознавал, что произошло.

Спокойнее всех приняла случившееся Арлена. Быстро, почти деловито обвела взглядом труп, горестно сморщилась. Тут же шагнула к Орлу. Мягко коснулась его рук, что-то прошептала. Кровь, пятнавшая кисти, исчезла. Она материнским жестом притянула его голову к себе, погладила каштаново-рыжие кудри. Тихо зашептала. Судя по тому, как долго шевелились ее губы, это было не заклинание, а просто слова утешения.

Чорис, стоявший впереди всех, дрожал, и глаза его неотрывно смотрели в одну точку где-то над головой Рута.

В углу всхлипывали и стонали стражники.

А под потолком кружились лиловой каруселью призраки, и на лицах их он видел злорадство.

Рут встал, не вкладывая клинок в ножны. Перекинул ногу над скамьей и шагнул за пределы заслонов.

Надо было уходить.

– Благородные господа Тарланьского дома, должен вам сообщить неприятное известие: в вас только что побывали адельбергцы, – резко бросил Рут. – Стойте спокойно, я должен кое-что сделать.