Шрифт:
— Теперь я понимаю, почему меня провожали такими взглядами, когда я шла сюда. Керен тоже называют предательницей. Я думаю, вам с мамой непросто осознавать, что в вашем доме живут сразу двое, которых соседи считают предателями.
—
Она поднялась и похлопала его по
— Ядумаю, мне надо переодеться
Джоана поднялась в комнату, достала
За эти выходные Джоана успела оценить обстановку в семье. Керен сильно изменилась. Она похудела и казалась хрупкой, почти прозрачной. Но она по-прежнему оставалась спокойной, мягкой и готова была при первой необходимости бежать к Эдварду. Вечером в субботу приехал Карл, чтобы забрать Керен куда-то на танцы. Она вышла из дома в летнем платье, похожая на фею. В окно Джоана видела, как Карл обнял ее за талию, Керен не ответила, но и не отстранилась.
Джоана отвернулась от окна и засунула руки в карманы юбки.
— Почему ты позволяешь этому сержанту приходить сюда? — спросила она Джину. Эдвард заснул над разверну той газетой и тяжело дышал, откинув голову на вельвето вую подушку.
Мама, крутившаяся около стола, не подняла глаз.
— Он не заходит в дом.
— Дело не в этом. Просто все соседи в округе судачат. Надеюсь, что хотя бы ты не винишь меня за то, что я работаю у Тома.
— Нас просили, чтобы мы отправили Керен обратно в ее деревню, но я ответила, что наш дом — это ее дом и она можетоставаться здесь столько времени, сколько захочет.
— Я рада слышать это. — Джоана подошла к матери и заглянула ейв глаза. — Что это у вас с Керен за тайна? Почемувы обе поощряете этого немца?
Быстро взглянув в сторону мужа, чтобы убедиться, что он спит. Джина посмотрела на Джоану и выпрямилась.
— Я могу честно сказать, что мы с Керен это не обсуждали. С тех пор как сержант Мюллер появился здесь, она, бедняжка, сама не своя. Взамен на ее дружбу он готов не докладывать своему начальству, что твой отец поправляется.
— О боже мой! — прошептала Джоана. — А отец этого не знает? Почему вы не сказали ему?
— Он может сделать какую-нибудь глупость.
— Ты имеешь в виду сдаться?
— Я предпочитаю не думать об этом. — Джина дернула плечами, как будто хотела скинуть какой-то невыносимо тяжелый груз, лежавший на них, выражение ее лица сделалось суровым. — Добродетель Керен бесконечна, а жизнь твоего отца нет.
Джоана не знала, что ответить на это.
Когда Керен вернулась с танцев, она застала внизу Джоану, которая ждала ее. На ней была пижама из китайского хлопка. Судя по тому, что розы на ней выцвели, пижама была куплена еще в довоенное время.
— Почему ты не спишь? Уже поздно.
— Я хотела поговорить с тобой. Давай выйдем на крыльцо.
В ночной тишине был слышен вечный шум водопада.Керен откинулась на спинку стула.
— Я так понимаю, ты догадалась.
— Это было нетрудно. Мы все у тебя в долгу — родители, братья и я.
Керен ответила ничего не выражавшим голосом:
— Я не хочу ничьей благодарности. Карл — это не Гитлер, и хотя он носит форму, иногда я забываю, что он нацист и начинаю воспринимать его как того мальчишку, которого когда-то знала. А все могло быть хуже. Намного хуже. Я позволяю ему целовать себя и обнимать, чтобы он считал, что я честна с ним. — Она говорила это с отрешенным видом, как будто бы для самой себя. — Он хорошо относится ко мне и надеется, что со временем я отвечу ему взаимностью. Еще мне его жалко. Война испортила ему жизнь, просто он не осознает этого.
— А есть шанс, что его отправят куда-нибудь на север или юг Норвегии, подальше отсюда?
— Сейчас вряд ли. Кстати, я рада, что ты знаешь правду. Я больше ни с кем не могла бы поговорить так, как разговариваю с тобой. Я люблю Эрика и всегда буду его любить. Я жду его возвращения, и если он любит меня так же, как я его, то он не станет слушать других. И еще я надеюсь, что сделаю все, что в моих силах, чтобы Эдварда не забрали в заложники.
Впервые за все время Джоана заметила, как похожи ее мама и Керен. Они обе обладали большой силой воли.