— Ты красивый, — говорю я ему.

Он расплывается в улыбке:

— Ты правда так думаешь?

— Я бы не стала этого говорить, если бы так не думала.

Пока мы едем по городу, болтаем о работе.

— Я подумал, что отвезу тебя в одно необычное место, — говорит он, выезжая из Розето и сворачивая с главной дороги.

Озеро возле клуба «Охотники и рыболовы» уже покрылось льдом и теперь блестит в лунном свете. Франко останавливает свой двухдверный «хадсон» у самого берега.

— Я сейчас к тебе подойду, — говорит он.

— У меня нет ботинок, — предупреждаю я его, когда он открывает мне дверь. Я смотрю на свои выходные туфли — черные атласные лодочки на каблуке — и убираю ноги в машину.

— А у меня есть для тебя подходящая обувь. — Он достает с заднего сиденья резиновые сапоги. Как принц в «Золушке», он снимает с меня туфли. Потом надевает на мои ноги в чулках резиновые сапоги и помогает вылезти из машины. Сапоги мне сильно велики, ходить в них неудобно. Я спотыкаюсь и падаю на него. Он поддерживает меня, и мы смеемся. — Подожди-ка. — Он открывает багажник и достает оттуда большую плетеную корзину. — Мы устроим пикник, — говорит он, улыбаясь.

— Здесь слишком холодно для пикника, — отзываюсь я.

— Сейчас будет теплее, — обещает он.

Франко берет меня за руку и подводит к озеру. Он, видимо, уже заезжал сюда и приготовил все для костра. Когда сухие дрова охватывает яркое оранжевое пламя, Франко вытаскивает из корзины толстое одеяло и приглашает меня присесть. Потом открывает бутыль с вином, наливает в два стакана.

— Ты мне очень нравишься. — Он смотрит на корзину. — Я не хочу, чтобы ты была со мной, если ты меня не любишь. Но еще я вижу, что ты думаешь обо мне хуже, чем я есть. Ты считаешь меня слишком примитивным.

— Я этого никогда не говорила.

— Тогда почему ты все еще мечтаешь о человеке, который уехал? Нас отличает только одно: у меня нет образования.

— У меня тоже нет образования.

— Тебе оно и не нужно. Ты и некоторых профессоров могла бы поучить.

— Ты правда так считаешь?

Я уже давно не думала об учебе. Проходят месяцы, годы, и я думаю о ней все реже и реже. Она превратилась для меня в старую мечту — когда вспомнишь о ней, то оказывается, что она уже не прельщает тебя так, как раньше.

— Забавно. Ты, конечно, можешь подумать, что я для тебя недостаточно умный, но в тебе мне больше всего нравится именно твой ум. Как шестнадцатилетняя девочка может стать начальницей цеха? Ты знаешь, ты ведь стала первой.

— А ты все замечаешь.

— Да, когда мне это интересно. А почему бы и нет? Есть то, что на поверхности, а есть то, что скрывается в глубине. То, что в глубине, и есть правда.

Франко разворачивает сандвич и протягивает его мне. Я откусываю.

Я ставлю свой стакан в снег, беру у Франко его стакан и ставлю его рядом со своим. Потом сажусь к Франко на колени и обнимаю его за шею.

Я вспоминаю, как в первый раз шла на фабрику, вспоминаю, что тогда уже знала, что никогда больше не вернусь в школу. И сейчас, в эту морозную ночь, отпуская свою старую мечту, я отпускаю вместе с ней и Ренато. Я не могу держать свое сердце взаперти до конца жизни, не могу до конца жизни любить мужчину, у которого не хватило смелости даже попрощаться со мной.

— Давай только не будем спешить.

— Как скажешь.

Франко целует меня, и на этот раз он не застает меня врасплох. На этот раз я готова.

Мама Франко теперь самая счастливая женщина на свете, если только не считать мою маму. Миссис Цоллерано счастлива потому, что ее сын Франко влюблен. А моя мама уверена: это благодаря ее молитвам мы с Франко теперь вместе.

Когда я решила быть с Франко, я тут же увидела много плюсов. Он — хороший парень из хорошей семьи. И некоторые мечты, которые были у меня в детстве, наконец сбудутся. Я уехала с фермы в Делаболе, чтобы жить там, где я очень хотела. И вот теперь, когда я выйду замуж за Франко, мы будем жить в городе.

Свадьбу Энтони и Четти я запомню не только из-за прекрасной невесты, красивого жениха и церкви, украшенной белыми гвоздиками и желтыми маргаритками, но и той потасовки, которую устроила тетка Энтони прямо у церкви после венчания.

У Энтони оказалось столько родственников, что они с трудом поместились в половине, предназначенной для семьи жениха. Одна из его тетушек обиделась из-за того, что ей пришлось сидеть в заднем ряду. Когда ее невестка прошагала по проходу под самый конец службы и уселась во второй ряд, тетка отпустила какое-то замечание. Невестка огрызнулась, они обменялись нелицеприятными выражениями, которые, к счастью, потонули в звуках органа, но, когда обе вышли из церкви, в воздухе замелькали кулаки, сумочки и полетели шляпки.