И вот теперь эта история с Кошмариком. Как он ведет себя на следствии? Не продал ли? Может, и правда следят уже за ним, за Хилковым? И эта «скорая» неспроста приезжала в то место, где машину «брали». Да нет, Кошмарик хоть и алкаш, но парень крепкий, не выдаст. А с техталоном наплетет что-нибудь. Да, может, он, пока вели в отделение, по дороге выбросил его? Или в КПЗ на мелкие кусочки порвал да в сортир отправил. Не сразу же его обыскивать стали!

— Игорь Васильевич, а как вы в милицию попали? — спросил Власов в свой очередной визит на Литейный, четыре. Он ходил туда почти каждый день.

Корнилов неопределенно хмыкнул и пожал плечами.

— Да как-то так получилось…

— Как-то так получилось, — повторил Власов и улыбнулся. — Очень доходчиво…

И подумал: «Если бы я не знал, что Корнилов талантливый сыщик, ни за что бы не поверил! Уж больно он нервный… Незащищенный какой-то».

Власову казалось, что работник уголовного розыска должен быть вдумчивым, трезвым аналитиком, спокойным, сосредоточенным. А этот всегда насторожен, обидчив…

— Вы все подсмеиваетесь надо мной, — сказал Корнилов, — а зря. Ну что я вам скажу, ей-богу! Врать не хочется, а правды я и сам не знаю. Попал и попал. — Он нахмурился недовольно и сразу стал похож на большого, незаслуженно обиженного мальчишку.

— Да ведь вы мне обещали, — упрекнул Власов. — А теперь на попятный.

— Да ничего я не обещал, — проворчал Игорь Васильевич. — Не обещал я! Неужели я такой осел, что мог обещать невыполнимое?

Власов успокаивающе поднял руку:

— Замнем для ясности. Будем считать, что мне обещал об этом рассказать кто-то другой… Наверное, Белянчиков.

Корнилов посмотрел на Константина Николаевича с упреком и грустью, покачал головой, словно хотел сказать: ну зачем же так?

С минуту они молчали. Потом Корнилов вдруг улыбнулся и сказал:

— Я вообще-то сначала пошел на завод, Константин Николаевич. Так получилось. Поступал после седьмого класса в механический техникум. Поступил и даже год отучился. Потом производственная практика. На станкостроительном имени Свердлова… Надо было сдавать пробу на четвертый разряд. Плоскогубцы сделать. Чуть ли не неделю дали на них. И сказали — кто когда сделает, тогда и в отпуск пойдет. Ну ребята-то все неумехи по этой части. Валандались с плоскогубцами страсть как долго. Кто запорет, кто себе пальчик ушибет. А я уже кое-что умел. Дома от отца небольшой верстачок остался. И первоклассный инструментарий. Отец у меня водолазом был. Эпроновец. Сейчас как-то про них и не слышно, а до войны про водолазов чуть ли не как про летчиков слава шла. Мне мать рассказывала. Ну а что такое водолаз? Такой же рабочий. Да отец и был рабочим. И любил с металлом баловаться. Вот я и пристрастился. Правда, начал с поджигалки… Хорошее начало? Каюсь. Но сделал ее здорово…

Ну и когда на заводе плоскогубцы надо было делать, то я за пару часов такое изобрел, что мастер их сразу в карман сунул и ушел. Я подумал — пошел оформлять мне бумагу на разряд. Чувствую, вещичку неплохую сварганил… Потом подошел ко мне один дед. В кепочке замасленной такой, шея тонкая, как у индюка, кадыкастая. Вынул мои плоскогубцы из кармана и буркнул:

— Ты сделал?

Я даже испугался. Неужто напортачил? Кивнул головой, словно язык проглотил. Дед меня своей тощей лапой за рукав зацепил, как клещами, и повел за собой. Приволок на слесарный участок. Подвел к верстаку. Показывает мне деталь. Я уж сейчас и не помню, что это такое было. Перепугался очень.

— Можешь сделать? — спрашивает. Я повертел в руках.

— Могу, — говорю.

Показал мне дед инструмент. Штангенциркуль дал, а чертежей никаких. А сам ушел.

Сколько я бился с этой штуковиной — не помню. Только когда дед пришел, она уже готова была. Посмотрел он, прямо обнюхал всю, только что не лизнул. Сказал:

— На три с минусом.

Обиделся я — страсть. А дед мне и говорит:

— Есть у тебя, парень, к металлу чутье. Иди к нам на завод. Буду из тебя человека делать.

Я ему толкую — в техникуме учусь. На каникулы тороплюсь ехать, рыбу ловить, а дед только рукой махнул: «Знаем мы эти техникумы!»

Пригласил меня к себе начальник цеха. Объяснил, что дед этот вовсе и не дед, а лучший заводской слесарь Григорий Дормидонтович Сайкин. Король слесарей. «И уж раз решил тебя в ученики взять, — говорит, — значит, большие надежды возлагает…»

«Какие надежды, — говорю, — когда три с минусом поставил!» Мальчишка я еще совсем был… Начальник цеха посмеялся и уговорил-таки меня…

А все дело решила все-таки тройка с минусом. Обиделся я очень за нее. Подумал — я вам докажу! Честно говоря, на заводской практике мне очень интересно было, — продолжал Корнилов. — Смешно, а даже запах на слесарном участке нравился. Ну а потом, когда видишь, что у тебя что-то получается и товарищи, у которых на контрольной ты иногда примеры списывал, бегут к тебе по каждому пустяку и просят объяснить, как кронциркулем пользоваться, какое сверло ставить, а сверла у них одно за другим ломаются, это тоже что-нибудь да значит для парня, которому шестнадцать лет…