Я тут же остановилась, когда я увидела, как Сойер нагибается к Эштон и осторожно убирает ее волосы. Она была больна. Сойер вытер ей рот, а затем сложил тряпку и начал тщательно протирать ее бледное лицо.

– Я с тобой, Эш. Все хорошо, - пробормотал он, а она, положила голову ему на грудь. Ревность захлестнула меня, как приливная волна, хотя я знала, что она была больна. Мне не нравилось видеть его таким милым и заботливым с ней.

Делая шаг вперед, я спросила.

– Эш, ты в порядке?
– голова Сойера поднялась, но я не встретилась с ним взглядом. Я не уверена, что смогу.

Она подняла голову и вздохнула.

– У меня мигрень. Слишком много солнца, а Бо поехал в ближайший магазин, чтобы привезти мне кое-какие болеутоляющие средства.

– Могу ли я сделать что-нибудь?
– спросила я.

– Я позабочусь о ней, Лана. Ты можешь идти в палатку,- требовательный голос Сойера подорвал мой уже сломленный дух. Я не могла стоять здесь и смотреть на это. Эш была больна, но она была в хороших руках. Мальчики Винсент заботились о ней.

– Ладно, - успела я ответить, повернулась и пошла к палатке. Стоя снаружи, я ненавидела мысль о том, что я зайду внутрь. Воспоминания о прошлой ночи были там. Мне нужно было забыть эти воспоминания. Моя жизнь вышла из-под контроля достаточно. Мне не нужно, чтобы Сойер Винсента помог разбить мое сердце. Мой папа сам сделал для этого хорошую работу. Я любила двух мужчин в моей жизни, и я не была хороша ни для одного из них. Я никогда не буду их номером один.

Свежие слезы покатились по моему лицу. Прежде чем кто-нибудь смог увидеть меня плачущей, я открыла палатку и забралась внутрь. Передвигая мой спальный мешок обратно в угол палатки подальше от Сойера, насколько это возможно, я свернулась калачиком внутри него и заплакала. Я плакала, потому что мой отец не хотел меня. Я плакала, потому что мои мечты о колледже утекли сквозь мои пальцы, и я плакала, потому что я позволила себе поверить, что Сойер, возможно, мог влюбиться в меня.

Я проснулась рано и взглянула на Сойера. Он спал в своем спальном мешке. Боль, которую он причинил прошлой ночью, сон не ослабил. Схватив свои вещи, я тихо вышла из палатки. Я не хотела быть рядом с ним, когда он проснется.

– Ты рано встала, - Джейк склонился над огнем, добавив несколько свежих бревен. Пробегая рукой по моим волосам сознательно, я кивнула.

– У меня есть кофе, хочешь?
– Джейк спросил, вставая и поднимая кофейник, чтобы показать мне.

– Как ты сделал это?
– спросила, подходя к нему. Я почти могла почувствовать запах кофе.

– Я привез кофе - машину со мной. Использовал электроэнергию в бане, - пояснил он, наливая из нее немного в пластиковый стаканчик.

– Тебе придется пить черный. У меня нет сливок или сахара, - сказал он, вручая мне кружку.

– Я всегда пью черный, - ответила я, делая маленький глоток. Джейк поднял брови.

– В самом деле? Это классно.

Закатывая глаза, я пошла в баню одеваться.

– Что? Ты не скажешь мне спасибо?

Я оглянулась через плечо.

– Спасибо. Он ухмыльнулся и покачал головой.

– Ты знаешь, всегда будет так. Он никогда по-настоящему не будет готов к будущему. Она всегда будет единственной.

Я остановилась и сделала глубокий вдох и, словно нож, он погрузился в живот, и сплетение вызывало слишком много боли, чтобы двигаться дальше.

– Я не вредный. Я просто честный. Ты попусту тратишь свое время.

Резко кивнув, я заставила свои ноги двигаться. Мне нужно уйти. Нет больше правды. Я получила слишком много за последние двенадцать часов. Мне нужен отдых.

Сойер

Я по-королевски облажался. Старые привычки отмирают с трудом, и моя потребность помочь Эш и защитить ее была очень старой привычкой. Прошлой ночью, когда Бо оставила меня с ней, и попросил меня позаботиться о ней, когда он уехал за обезболивающим, то я один раз взглянул на ее бледное лицо и запаниковал. Я должен был быть единственным, кто облегчит ее боль. Это просто щелкнуло во мне.

Когда Бо вернулся, и она свернулась калачиком в его объятиях, и он качал ее и успокаивал, реальность ситуации захлестнула меня. Я был заменой. Она не прижималась так ко мне. Она никогда не будет снова моей. Она была Бо.

Открыв палатку и заметив, что Лана свернулась калачиком, так далеко от моего спального мешка, насколько могла, показало мне всю сложность ситуации. Она увидела прошлой ночью то, что я и не подозревал, пока не стало слишком поздно. Только двадцать четыре часа назад я трогал и поцеловал ее тело в тех местах, которые дали нам наш первый реальный опыт удовольствия. Я так сильно хотел дотянуться до нее и притянуть ее к себе, когда она спала, но я знал, что мое прикосновение не приветствовалось бы. Я был резким и грубым с ней, когда она поинтересовалась о Эштон. Оглядываясь назад, я знал, что я бы не хотел, чтобы она видела, как я заботился о Эштон. Я хотел, чтобы она ушла и не видела, как я ухаживал за Эш с нежностью, которую никто и никогда не получал от меня .Это был мой тайный момент с Эш. Мой шаг назад во времени, когда она вернулась в мои объятия. С Ланой, стоящей там с широко раскрытыми глазами и болью, все произошло неправильно; вызвала во мне те вещи, которые я не понимал. Это вытрахало мне все мозги.