Шрифт:
Страна родная… Дым, огонь — конца-краю нет…
В 1925 году в журналах «Красная Новь» и «ЛЕФ» печатались отрывки из «Страны родной», полностью роман вышел в сборнике «Недра».
Публикация в сборнике встретила цензурные придирки, автору пришлось давать объяснения. По этому поводу Артем Веселый писал редактору — издателю Николаю Семеновичу Ангарскому [38] :
Сегодня был в Главлите [39] . Отзыв Мордвинкина о «Стране родной» таков:
38
Николай Семенович Ангарский(1873–1941?) — журналист, критик, мемуарист. В 1919–1922 — редактор литературного журнала «Творчество»; в 1924–1932 — редактор-издатель издательства «Недра».
39
Цензурный комитет.
1. Слишком сгущены мрачные краски.
2. Недостаточно выявлены «светлые» типы.
3. Художественную ценность вещи признает.
4. Вещь не производит целостного впечатления.
Последнее замечание вполне понятно, так как Мордвинкин читал только девять глав.
«Мрачные краски»!? Что делать, в 18–19 году наряду с ярким было немало и тяжелого, мутного. Кроме того, настоящее утверждение неверно, потому что в романе даны и положительные типы революции (Капустин, Гребенщиков, Ванякин, Гильда), да и вопрос этот не так прост: дать в художественной вещи абсолютно положительные или отрицательные типы — невозможно, это дело агиток, в объективном освещении все плюсы и минусы захлестываются в узел и прочее — вам это прекрасно понятно.
Итак.
1. Дочитайте роман (две главы).
2. Дайте почитать еще, кому найдете нужным.
3. Я со своей стороны уже дал читать члену ЦКК [40] и, если будет нужно, отнесу Куйбышеву, хотя последнего делать мне бы не хотелось, так как он перегружен сверх всякой меры.
4. Лебедев-Полянский заявил Леонтьеву [41] , что мой роман пущен по партийной линии. Что это значит? Позвоните ему и выясните. Во всяком случае я как коммунист всегда готов нести ответственность за свои писания.
40
Видимо, имеется в виду А. Х. Митрофанов,который знал Артема Веселого по работе в самарских газетах в 1919 году; в 1925 г. был членом ЦКК.
41
Леонтьев Л. Б. —секретарь издательства «Недра».
11 марта [1925] 2 .
«Есть на старой московской улице Плющихе, на углу Долгого переулка, неприметное серое здание, из тех, что до революции назывались „доходными домами“, — писал журналист Г. Григорьев. — Ничем не примечательный дом. А ведь на плане литературной Москвы, будь таковой вычерчен, его надо было бы особенно выделить. Здесь, в квартире на верхнем этаже, частыми гостями бывали Леонид Андреев и Серафимович, Бунин и Артем Веселый, Алексей Толстой и Сергеев-Ценский, Андрей Белый и Брюсов, Ольга Форш и Никандров. […]
Имя хозяина этой квартиры Николая Клестова-Ангарского связано с годами становления советской литературы, с деятельностью большой группы дореволюционных русских писателей…» 3
Из воспоминаний Марии Ангарской
Редколлегия «Недр» обычно собиралась у отца дома. В его кабинете читали рукописи. Бывали Вересаев, Артем Веселый, Иван Катаев, Глинка, Малышкин, Слетов, Зарудин, Никифоров, Тренев.
Рукописи обсуждались тщательно, высказывались чистосердечные мнения. После читки все переходили в столовую, где уже был накрыт стол. Пили за литературный успех прочитанной вещи. Часто пела Барсова. Это была интересная, интеллектуальная среда, в которой тон задавал Ангарский.
Ангарский как издатель был очень строг, его все боялись. Он даже Вересаеву не давал редактировать «Недра». Пройти «через Ангарского»
было трудно. Но Артема он ценил и печатал, значит, Артем писал хорошо.
Артем любил бывать у нас. Одно время, когда отец уехал в командировку за границу, Артем жил у него в кабинете и что-то писал там, возможно, «Россию» 4 .
По-разному оценивали «Страну родную» критики.
Д. Горбов:
«Веселый обладает способностью чувствовать жизнь толпы — крестьянской, красноармейской, рабочей, бабьей, — умением расслышать в ней различные голоса, сливающиеся в один голос, и увидеть разные лица, сливающиеся в одно лицо. […]
Дар изобразительности составляет главную ценность „Страны родной“. Она-то и заставляет нас поставить этот роман в первый ряд произведений пролетарской литературы, оставленных нам этим годом [1925-м] как ценное наследие» 5 .
К. Локс:
«Правда, тема стихийной России давно уже всем надоела. Надоела-то она надоела, а все-таки осталась, и Артем с этой темой справился лучше других. Ну, можно ли требовать от такой книги уставной композиции или правильно „развертывающегося сюжета“?
Люди тонут на каждой странице, намечается какая-то как будто длительная биография, тут же она забыта, орет и беснуется толпа, опять биография, опять толпа.
Какая-то связь между тем налицо и при этом крепкая, не растрепанная. События чередуются умело, по силе впечатления и контрасту. А нет биографической связи, — пожалуй, это даже и правильно. Попробуй он заострить свою повесть на сюжетной биографии — все сразу бы провалилось, потому что психология не его дело и вышла бы скучной. Герои стали бы героями, начали рассуждать, управлять событиями, и „Страна родная“ сразу бы потускнела среди книжных, вычитанных фраз. Такая опасность кое-где чуть-чуть проглядывает, но спасает юмор и любовь к бестолковщине. Спасают еще и богатые словесные средства. Синтаксис весь построен на короткой, стремительной фразе, на изобретательных свойствах богатейшего русского глагола: „с севера из рукавов лесных дорог сыпалисьобозы со штабами, ранеными. С далеких Уральских гор задираласиверка. Остро пелжгучий, как крапива, ветер. Хмурь тушиладень, садилосьсолнце на корень“. „С лесных болот задумчиво бреликисельные туманы“» 6 .