Сократ считал, что ум, память, рассудительность, желания и удовольствия принадлежат душе. В беседах с учениками, зафиксированных Платоном в «Филебе», «Федоне» и других сочинениях, Сократ говорил следующее. «Всякое влечение и вожделение живых существ, а также руководство ими принадлежит душе.

Поэтому наши рассуждения отнюдь не допускают, чтобы наше тело жаждало или голодало, или испытывало что-нибудь подобное… Знания, искусства и так называемые правильные мнения были названы нами также свойствами души». В беседе с Протархом Сократ рассуждал: «Мне представляется, что душа походит на своего рода книгу. Память, направленная на то же, на что направлены ощущения и, связанные с этими ощущениями, впечатления кажутся мне как бы записывающими в нашей душе соответствующие речи. И когда такое впечатление записывается правильно, то от этого у нас получается истинное мнение и истинные речи; когда же этот наш писец сделает ложную запись, получаются речи, противоположные истине… Когда душа, утратив память об ощущении или о знании, снова вызовет ее в самой себе, то все это мы называем воспоминанием». На вопрос о том, чем же питается душа, Сократ ответил: «Знанием, разумеется».

В диалоге с Федоном и Кебетом Сократ приводит четыре доказательства того, что душа непорождаема и бессмертна. «Я полагаю, — говорил мыслитель, — что ни Бог, ни сама идея жизни, ни все иное бессмертное никогда не гибнет, — это, видимо, признано у всех. Итак, поскольку бессмертное неуничтожимо, душа, если она бессмертна, должна быть в то же время и неуничтожимой. И когда к человеку подступает смерть, то смертная его часть, по-видимому, умирает, а бессмертная отходит целой и невредимой, сторонясь смерти. Значит, не остается ни малейших сомнений в том, что душа бессмертна и неуничтожима».

Что же является причиной болезней тела?

Отвечая на этот вопрос, Сократ говорил: «Как не следует пытаться лечить глаза отдельно от головы, и голову — отдельно от тела, так не следует и лечить тело, не леча душу, и у эллинских врачей именно тогда бывают неудачи при лечении многих болезней, когда они не признают необходимость заботиться о целом, а между тем, если целое в плохом состоянии, то и часть не может быть в порядке. Ибо все — хорошее и плохое в теле и во всем человеке — порождается душою, и именно из нее все проистекает.

Потому то и надо прежде всего и преимущественно лечить душу, если хочешь, чтобы и голова и все остальное тело хорошо себя чувствовали…

Если душа бессмертна, то она требует заботы не только на нынешнее время, которое мы называем своей жизнью, но и на все времена, и, если кто не заботится о своей душе, впредь мы будем считать это грозной опасностью. Если бы смерть была концом всему, она была бы счастливой находкой для дурных людей: скончавшись, они разом избавлялись бы и от тела, и — вместе с душой — от собственной порочности. Но на самом-то деле, раз выяснилось, что душа бессмертна, для нее нет, видно, иного прибежища и спасения от бедствий, кроме единственного: стать как можно лучше и как можно разумнее. <…> Нечего тревожиться за свою душу человеку, который в течение целой жизни, пренебрегая всеми телесными удовольствиями и, в частности, украшениями и нарядами, считал их чуждыми себе и приносящими скорее вред, нежели пользу, который гнался за иными радостями, радостями познания и, украсив душу не чуждыми, но доподлинно ее украшениями — воздержанностью, справедливостью, мужеством, свободой, истиной, готов пуститься в путь, как только позовет судьба», — таковы были слова Сократа перед казнью.

Ученик Сократа — Платон говорил в «Тимее»: «Бог сотворил душу первенствующей и старейшей по своему рождению и совершенству, как госпожу и повелительницу тела… Что касается недугов души, то они проистекают из телесных следующим образом.

Нельзя не согласиться, что неразумие есть недуг души, но существуют два вида неразумия — сумасшествие и невежество. Значит, все, что сродно любому из двух названных состояний, заслуживает имени недуга, и тогда к самым тяжелым среди этих недугов души придется причислить нарушающие меру удовольствия и страдания… Любовная необузданность есть также недуг души».

Великий мудрец древней Эллады придавал особое значение исследованию проблемы души. Вот что он писал в своем знаменитом трактате «О душе»: «Признавая знание хорошим и почтенным [делом], [можно ставить] одну [отрасль знания] выше других либо по [степени] отчетливости [знания], либо потому, что [предмет данной науки] более ценен и возбуждает большее восхищение, — по обеим этим причинам было бы правильно исследованию о душе отвести одно из первых [мест]. Известно, что познание души может дать много нового для всякой истины, главным же образом для познания природы. Ведь душа есть как бы начало живых существ. <…>

Быть может, прежде всего необходимо различить, к какому роду [предметов] относится [душа] и что она [собою] представляет, я имею в виду: является ли она чем-нибудь определенным и сущностью, или количеством, или качеством, или какой-нибудь другой категорией из [нами] установленных, кроме того, относится ли она к тому, что существует в возможности или, скорее, представляет собою нечто актуальное, — ведь это немаловажная разница. Также следует выяснить, делима ли душа или нераздельна и все души — однородны или нет? И если не однородны, то как они [друг от друга] отличаются — по виду или по роду?.. Одно ли понятие души, как [понятие] животного, или у каждой [души] свое особое [понятие], как, например, у лошади, собаки, человека, бога. <…>

В отношении душевных состояний: все ли они свойственны также и носителю [души, т. е. телу], или существует нечто специально присущее самой душе. Ведь это следует, но не легко выяснить. По-видимому, в большинстве случаев душа ничего не испытывает и не действует вне зависимости от тела, так при гневе, отваге, желаниях, вообще при ощущениях. По-видимому, наиболее свойственно душе мышление».

Аристотель не соглашается с Эмпедоклом в том, что элементы находятся в душе, а ум и ощущающая способность также состоят из элементов. «…Познание, — пишет Аристотель, — осуществляется у души не вследствие того, что она состоит из элементов…