Телесные действия, выполняемые посредством нервов, движения по решениям души, называются произвольными… Так или иначе все-таки первичная причина произвольного движения заключается в способности души направлять деятельность нерва. <…>

Рядом с такими, несомненно, произвольными движениями, мы выполняем множество других, не только непроизвольно, но даже вопреки решениям души… Конвульсии, судороги и т. п. приводят наши члены в движения непроизвольные, которые мы осознаем, но которых остановить не можем.

Действия произвольные и непроизвольные прямо противоположны друг другу; тогда как первые мы исполняем вследствие решения души и они, стало быть, вызываются психическим деятелем, вторые, наоборот, выполняются автоматически, без всякого участия души, нередко вопреки ее решениям, вследствие одних внешних, материальных возбуждений и причин. <…> За очень немногими исключениями, все непроизвольные движения и действия были сначала произвольными и только вследствие более или менее долгого в них упражнения обратились в привычку, и вследствие лишь того могут исполняться автоматически, непроизвольно и даже бессознательно [подсознательно]. Разлагая сложные произвольные действия на их составные части, мы уже замечаем в них присутствие движений непроизвольных, которые вначале были произвольными. Никто, несмотря на прирожденный талант, не может сделаться художником, не овладев сперва техникой искусства; техника же, между прочим, именно и состоит в умении выполнять быстро и отчетливо, и притом по привычке не думая, бесчисленное множество движений, необходимых для возможно совершенного воспроизведения художественного образа, звука и т. п. Если бы в каждое мелочное движение, при беспрестанных его повторениях, вносились и сознание и воля, то человек не мог бы выполнить ни одного сколько-нибудь сложного и быстрого действия; оно потому и возможно, что входящие в его состав отдельные движения выполняются непроизвольно, по привычке; а чтобы приобрести такой навык, необходимо выучиться этим движениям, то есть бесчисленное множество раз проделать их с намерением и сознательно. Внимательно следя за постепенным развитием человека с младенчества, нетрудно заметить, что его речь, физиономия и манеры образуются из бесчисленного множества отдельных, сначала произвольных движений, которые мало-помалу обратились в непроизвольные и бессознательные [подсознательные]; потому-то мы и узнаем по ним, как по признакам, психические свойства и нравственную биографию человека. <…> Но в то же время непроизвольные действия так целесообразны, носят на себе несомненную печать психического происхождения, наконец, они до того кажутся рассчитанными, обдуманными, предумышленными, что невольно возбуждается сомнение, не следует ли отнести и их к явлениям психическим, так как нет внешнего мерила для различения их от действий произвольных. <…> Никакого особого своего содержания произвольная деятельность и не имеет и иметь не может, точно так же, как нет и не может быть чистой, безусловной произвольности, или так называемой безусловной воли. Свободный почин души — единственная черта, которою произвольная деятельность отличается от других явлений — вполне обусловливается наличными в душе мыслями, понятиями, представлениями, как непроизвольная деятельность обусловлена вызывающими ее невольными побуждениями и толчками. То, что не содержится в душе в виде мысли, представления, понятия, не может, ни в каком случае, быть обращено произвольным актом души в мотив деятельности. Этого мало. В развитии и действиях своих, свободный почин души ограничен ее привычками, прирожденными наклонностями, способностями, свойствами и тому подобными положительными данными. Переходя в объективный или реальный мир, произвольная деятельность ограничена его законами, с которыми должна сообразоваться и которых ни отвергнуть, ни переступить не может. <…>

Произвольная деятельность предполагает, что вся жизнь души не исчерпывается мыслями, обобщениями и отвлечениями, которые в ней заключены, но имеет, кроме того, еще и особое, независимое от них существование. Следовательно, центр произвольной деятельности должен находиться в самой душе, из нее самой должен идти толчок, превращающий безразличную, холодную мысль в мотив деятельности. Только при таком условии возможно произвольное ее отношение к мыслям, отвлечениям и обобщениям.

…Находясь в теснейшей связи и беспрерывном взаимодействии с материальными условиями своего существования, психический организм непрерывно испытывает на себе влияние окружающей среды, которая не может оставаться чуждой ее настроениям и расположениям. <…> Материалисты и реалисты не признают существование психического организма и, подводя все психические отправления под законы механики, глубоко искажают смысл этих отправлений».

Знаменитый математик и физик Джон (Янош) Нейман (1903–1957) в ряде своих работ развил мысль о том, что организм человека и вычислительная машина — это два вида «автоматов». Так, в книге «Общая и логическая теория автоматов» (1951) он писал:

«Изучение центральной нервной системы обнаруживает в ней наличие элементов обеих процедур — цифровой и моделирующей. Нейрон передает импульс. По-видимому, в этом состоит основная его функция, хотя последнее слово относительно этой функции и о том, ограничивается ли ею роль нейрона в центральной нервной системе, еще далеко не сказано. Нервный импульс в основном подчиняется принципу «включено — выключено», «все или ничего», и его можно сравнивать с двоичной цифрой. Таким образом, наличие цифрового элемента очевидно, но также очевидно, что это еще не все. Многое из того, что происходит в организме, обусловлено не явлениями этого рода, а зависит от общего химического состава крови и других гуморальных сред [гуморальные среды — жидкость, лимфа, тканевая жидкость]. Хорошо известно, что в организме имеется множество сложных функциональных цепей, в которых переход от первоначального раздражения к конечному эффекту осуществляется через целый ряд этапов; некоторые из этих этапов являются нейронными, т. е. цифровыми, другие гуморальными, т. е. моделирующими. Цифровые и моделирующие участки такого рода цепи могут различным образом чередоваться. В некоторых случаях этого типа цепь может фактически иметь обратную связь «на себя», т. е. стимул на ее выходе может в свою очередь оказывать воздействие на ее начальный вход.

Хорошо известно, что такие смешанные (частично нейронные, а частично гуморальные) цепи обратной связи могут порождать весьма важные процессы. Так, механизм, поддерживающий постоянство кровяного давления, является механизмом смешанного типа.

Нерв, который воспринимает давление крови и сигнализирует о его величине, осуществляет это в виде последовательности нейронных импульсов, т. е. цифровым способом. Мышечное сокращение, вызванное этой системой импульсов, можно описать как результат наложения многих цифровых импульсов. Однако влияние этого сокращения на ток крови является гидродинамическим и, следовательно, моделирующим. Воздействие изменившегося давления на нерв, сигнализирующий о давлении крови, замыкает кольцо обратной связи, и в этом месте моделирующая процедура вновь превращается в цифровую. Следовательно, в этом пункте аналогия между живыми организмами и вычислительными машинами явно не полная. Живые организмы являются очень сложными — частично цифровыми, а частично моделирующими — механизмами. Вычислительные же машины, по крайней мере, в том виде, какой они имели до настоящего времени (и из которого я исхожу в настоящем изложении), являются чисто цифровыми. <…>

Нейроны, — считает Нейман, — вполне допустимо рассматривать как электрические органы. Раздражение нейрона, развитие и протекание его импульса, а также воздействие этого импульса на синапс — все это может быть описано электрически». Нейрон и электронная лампа, рассматриваемые как «черный ящик», служат примерами того, что принято обозначать терминами «переключательный орган» или «релейное устройство». Основными переключательными органами живых организмов являются нервные клетки (нейроны). Основными переключательными органами вычислительных машин старого поколения служат электронные лампы; в современных машинах переключательные органы представляют собой полупроводниковые приборы.

Функцию памяти в вычислительных машинах выполняют различного класса запоминающие устройства, емкость памяти которых зависит от класса машин. «Наличие запоминающего устройства (или, возможно, нескольких устройств) в нервной системе, — пишет Нейман в работе «Вычислительная машина и мозг» (1956), — это вопрос догадок и предположений…»

Исходя из предположения, что память содержится в нервной системе, Нейман выполнил оценку «емкости» памяти у человека по аналогии с расчетом «емкости» памяти искусственных автоматов — вычислительных машин. Память способна хранить определенное максимальное количество информации, а любая информация всегда может быть преобразована в некоторую совокупность двоичных единиц — битов. «Принимая общее число нервных клеток за 1010 и допуская, что при соответствующих условиях каждая из них является по существу рецептором (внутренним или внешним), получаем, — пишет Нейман, — суммарный вход в 14∙1010 битов в секунду» (каждый стандартный рецептор может воспринимать 14 различных цифровых выражений в секунду).

Принимая далее допущение (в пользу которого есть некоторые свидетельства), что в нервной системе ничего по-настоящему не забывается, иными словами, однажды полученные впечатления могут лишь уходить из основных областей нервной деятельности, т. е. из центра внимания, но не изглаживаться окончательно, можно получить оценку для всей продолжительности нормальной человеческой жизни. Принимая ее за 60 лет ≈ 2∙109 секунд, получаем (при принятых допущениях) необходимую емкость памяти примерно в 14∙1010 х 2∙109  = 2,8·1020  битов. Безусловно, цифра астрономическая. Реальна ли она, если считать, что памятью обладают нервные клетки?»