Яростное восклицание сорвалось с губ Филиппа, он бросил страдальческий взгляд в сторону Мишель, обошел посторонившегося Мэтью и, шагнув за порог, исчез в темноте дождливой ночи.

— И, по-твоему, в этой крысиной норе можно жить?! — воскликнула Кэтрин, войдя в маленькую обшарпанную комнату, которую заняла Мишель, нанявшись ночной сиделкой. Кэтрин опустилась в единственное кресло и тут же вскочила как ужаленная. — Эта рухлядь того и гляди развалится! Слушай, Мэтью позвонил мне и сказал, что ты переехала сюда. Он в жутком состоянии. Я сразу закрыла магазин и к тебе. Где Филипп? Знаешь, мне иногда кажется, что тебя следует держать взаперти ради твоей же пользы! Скажи на милость, что тебе тут делать?

Мишель, пребывавшая в депрессии, готова была согласиться с подругой. Комната действительно была ужасной, но дешевой, а главное, дала ей возможность покинуть квартиру Мэтью. Накануне вечером он отправился спать с чувством вины, после того как она сказала ему, что он все испортил, объяснила, что он глубоко заблуждался, строя из себя благородного рыцаря, готового жениться на ней и взять на себя заботу о будущем чужом ребенке. Что он создал у Филиппа ложное представление об их отношениях, короче — поступил неразумно и непорядочно. Ночь она провела без сна, собрала вещи, потом как сомнамбула бродила по комнате, а на рассвете уехала.

Филипп приезжал за ней, хотел, чтобы они были всегда вместе как муж и жена… А теперь он наверняка считает, что она была с Мэтью в близких отношениях и понесла от него ребенка. Как еще он мог понять слова Мэтью? Ничего удивительного, что он тут же развернулся и ушел. В его глазах она теперь просто шлюха, о которой следует забыть!

— Так что произошло? Филипп приехал за тобой, я знаю, потому что сама дала ему адрес Мэтью. Только не говори мне, что ты прогнала его!

У Мишель покатились из глаз слезы.

— Долго рассказывать, — пробормотала она. Ей не хотелось говорить об этом, слишком свежей и болезненной была рана. Но рассказать все равно придется, Кэт не оставит ее в покое. Чтобы выиграть время, Мишель взялась приготовить кофе. Кухонная плита и мойка находились в этой же комнате и были отгорожены старой коричневой занавеской. Наконец, когда ароматный кофе был приготовлен и других поводов откладывать признание не осталось, Мишель опустилась на край узкой кушетки рядом с подругой и выложила все как на духу.

— Черт знает что! — воскликнула Кэтрин, за неимением стола ставя кружку на пол. — Как посмел мой глупый братец так себя вести?! Вот уж не ожидала от него… Как истинный джентльмен он всегда умел сдерживать свои чувства. Ты же помнишь, Мишель, как достойно он держался в то первое твое возвращение из усадьбы.

Кэтрин растерянно развела руками и задумалась.

— Только раз он заговорил со мной о своих чувствах к тебе, но твердо обещал не выдавать их тебе ни словом, ни намеком, пока ты официально замужем за Филиппом. Я была уверена, что и на этот раз он поведет себя так же… — Она покачала головой. — Прости меня, Мишель!

— Ты не ответчик за брата своего, — уныло возразила Мишель. — Теперь все кончено.

— Ничего еще не кончено, — решительным тоном заявила Кэтрин. — Когда, говоришь, ты узнала о своей беременности?

— Когда была в Новом Орлеане, за несколько дней до возвращения сюда.

— Так почему ты не сказала об этом Филиппу? Он был бы счастлив… Зачем тебе понадобилось делать из этого тайну?

— Была причина. — Мишель тяжко вздохнула. Где взять силы, чтобы вынести все, что на нее обрушилось?

— Какая причина? — спросила Кэтрин и в ответ услышала еще один тяжкий вздох.

— Понимаешь, за все время, что мы провели вместе в Новом Орлеане и были близки как никогда, он ни словом не обмолвился о том, что любит меня и хочет, чтобы мы навсегда остались вместе. Он сам поставил условие — три месяца совместной жизни. Но стоило ему от матери узнать, что Беатрис выходит замуж и больше для него угрозы не представляет, как он тут же предложил мне уехать.

— Сдается мне, что вы так и не научились понимать друг друга. Но ты так и не ответила на мой вопрос: почему Филипп не знает, что станет отцом? — сурово спросила Кэтрин.

— Скажи я ему о ребенке, и он не отпустил бы меня. Я слишком хорошо его знаю — Мишель прикусила нижнюю дрожавшую губу. — Неужели ты не понимаешь? Мне нужно, чтобы он хотел меня ради меня самой, а не потому, что я ношу в себе его будущего ребенка. Он хочет получить наследника. А ты знаешь его… Если бы я отказалась оставаться его женой — не могу же я жить с человеком, который меня не любит, — он обязательно добился бы опекунства над ним, а я не хочу отдавать своего ребенка! Его ребенка…