Сначала они просто помогали друг другу, а потом стали работать вместе – так безопаснее, сподручнее и веселее. Да и водку пить завсегда приятнее. Им ни в чем не было отказа. На новом поприще Иваницкий спускал накопленный за прошедшие годы пар, Кирильцев самоотверженно нес свое необходимое людям служение, а Попову просто до икоты нравилась эта работа. Ему постоянно хотелось залезть к своему подследственному в голову, чтобы понять, что он чувствует. Это так интересно. Иваницкий любил ужас в глазах людей. Кирильцев чувствовал свою необходимость – он был закон, он был меч карающий, у него развязаны руки, и он сможет избавить этот мир от скверны.

Попов оказался мастером владения бутылкой во всех смыслах. Спектр его фантазии в пользовании этим простым предметом не поддавался описанию. Начиная от тривиального засовывания горлышка или дна бутылки во всевозможные физиологические отверстия жертвы и до ломания пальцев на руках и ногах, легкого обстукивания черепа жертвы горлышком. Пытки бутылками не были прихотью или фетишем опричников. Просто бутылки всегда были под рукой. Пустых бутылок на столе всегда хватало. Использовали их часто.

Иваницкий сначала стал неформальным лидером, а потом и формальным начальником следственной бригады. Он оказался старше всех по возрасту.

Его сразу насторожило появление корейцев. Такое же нехорошее предчувствие появилось у Попова. Он часто имел дело с гостями из среднеазиатских стран, но эти узкоглазые существенно выбивались из его привычных представлений. А после того как опричники увидели построение этой орды кочевников, им стало действительно не до смеха. Происходящее обещало неприятности.

Попытки наладить контакт со своими серым братом, который пас это опасное стадо, закончились полным провалом. Узкоглазый капитан никак не шел на сближение, но это окончательно убедило опричников, что хитрый азер ведет свою игру.

Нужно было его колоть. Слишком уж он рвался охранять периметр со своими бандерлогами.

Вторым источником волнения была прибывшая ночью толпа дагов, но корейцы напрягали больше.

Иваницкий целый день терзался смутными сомнениями относительно истинных намерений гостей из Северной Кореи. Понимание того, что корейцы что-то затевают, уже прочно и основательно утвердилось в его мозгу. Осталось понять только – что? Допросы он вел уже без прежнего азарта, и когда ему Бочкин привел пару очередных гопников, он отдал их на растерзание Попову.

Дохлого даже допрашивать не пришлось – из него чистосердечные признания лились обильно, вместе с соплями и слюнями. Большую часть завываний тупого придурка можно было игнорировать, а вот кое-что заслуживало внимания. Во-первых, у гопоты был тайник, и не один, а знал про это гопник, который был постарше и покрепче. Во-вторых, они собирали информацию о накопителе и его обитателях, о приходящих и уходящих караванах для какого-то Пистона, а это уже было еще интереснее. А вот информацию Пистону передавали по радиосвязи. Ого! Полноценный шпионаж получался. Частоты и сеансы знал как раз дохлый. В-третьих, вставший на путь исправления и сотрудничества с администрацией жулик рассказал про припрятанное оружие. Ну, это уже не так интересно. Ваш выход, товарищ Попов.

Дима Попов был в ударе. Он ржал как ненормальный, когда работал с тем подследственным, что покрепче. Пьяный, наверное. Кирильцев деловито ассистировал разошедшемуся Диме.

Иваницкий лениво делал пометки в блокноте. Тайники с награбленным добром, схрон с оружием, информация о Пистоне и всем, что с этим связано. По большей части Пистона интересовал именно грабеж, но зачем ему тогда информация о схеме и режиме охраны, а также о количестве и составе гарнизона? На последний вопрос крепкий гопник не смог ответить.

На отработанном материале Попов решил опробовать новый фокус. Он упер голову страдальца в стену, приставил бутылку из-под водки прямо к его глазу и всем своим немалым весом резко навалился на донышко бутылки, вогнав ее горлышко в череп через глазницу. Крик захлебнулся на самой верхушке. Крик не стих, он оборвался. Жулик безвольной куклой свалился на пол.

– Я же говорил, что сработает! – обрадованно заулыбался Дима.

Он умело привел подследственного в чувство и повторил свой эксперимент уже на полу. Глазные яблоки лопались, как тугие шарики из упругого пластика. Для порядка тощего тоже отметелили.

Распахнув дверь, Иваницкий уперся глазами в худого старика в старой военной форме со склада. «Неужели и этого ко мне? Да я его даже спросить не успею. И так неизвестно как душа в нем держится», – пронеслось в голове у Иваницкого. Рядом со стариком стояли Бочкин, толстый кавказец и какой-то сморчок в хороших туристических ботинках. Иваницкий с неудовольствием спросил всех четверых:

– А вам тут какого хрена нужно?

Попавшихся под руку гражданских он припряг для освобождения кабинета от отработанного материала.