Сказал и вышел.

– Повеселимся, шлюшка, - зло усмехнулся третий, и сразу же отправился к столику.

Темнота. Удар по щеке, чувствительный, весомый…

– Он совсем плох. Этот садист перестарался, - огорченно сказал первый.

– Не скули, ты же знаешь, что его хозяин просит слишком много за развлечение с этой шлюхой, а тут нам скидочку сделали, потому что он после этого высокородного отходит, - шикнул второй.

– И причем дешево, да еще троим одновременно, - угукнул третий.

– Ладно, но мне не нравится, что он постоянно отключается, и можно как-то не отвязывая спустить его вниз? Я хочу его рот занять работой.

– Вряд ли он тебе сейчас будет в состоянии сосать, - усмехнулся первый.

– Будет, - ответил третий, передавая, специальную игрушку не позволяющую закрывать рот.

– Так, сейчас присобачим, - занялся второй.

– Мне нравятся такие игрушки. Смотри, тут потянул, и он опускается в горизонталь, - поделился новшеством первый.

– Удобно, - сразу же пристроился сзади третий.

– А я? – обижено засопел первый.

– Опускай его ниже, и пристраивайся вместе со мной. У него здесь уже настолько все разворочено, что мы и вдвоем спокойно поместимся.

Я слышал их речь краем уха, что –то улавливая, что-то пропуская. Только скуля от боли, и желания, чтобы поскорее все закончилось. Спереди в меня вбивался на полную длину один из клиентов, а сзади уже вовсю хозяйничали сразу двое. И благословенная темнота накрыла меня в очередной раз.

– Отпускай его, а то нам потом голову отвинтит Сарк.

– У него уже все запястья синие, и ноги тоже.

– Укладывай его на диван.

– Да не так аккуратно, не родной же.

Не хочу больше! Бежать!

Изворачиваюсь и хватаю, из ножен на боку у одного из мужиков нож, и сразу же перерезаю тому горло, двое отправляются следом , хрипя и хватаясь за кровоточащие шее. Раздеваю самого худого, еле стою, меня пошатывает. Одеваю его вещи, приходится подворачивать рукава и штанины. Держась за стенку, подхожу к двери, толкаю. Дверь спокойно открывается. Видимо мои стражи потеряли бдительность. Тихо, на цыпочках, совершенно от волнения не ощущая холодный каменный пол босыми ногами, иду к лестнице ведущей наверх. Мельком бросаю взгляд в окно моей камеры. Ночь. Хорошо.

Лестница. Тишина, только капание воды с потолка, нарушает ее. Поднимаюсь, сердце стучит, кажется, так громко, что своим стуком может выдать мое присутствие. Лестница заканчивается небольшим помещением с двумя дверьми. Открываю одну, вижу продолжение длинного коридора. Решаю посмотреть, что за второй дверью. Чуть не пьянею от запаха улицы и чистоты ночного воздуха. Я вышел во двор, увидев большую постройку, скольжу, прячась за нее. Понимаю, что надо поскорее отсюда выбираться, но как не знаю. В конюшне заржал конь. Пробираюсь туда. Откуда-то на ум приходят слова заговора для усмирения животного. Торопливо произношу их, запрыгиваю на коня, чуть не теряя сознание от боли. Прошу коня двигаться. Конь сначала медленно вывозит меня со двора, а затем, прибавляя скорость, начинает уносить прочь, в сторону леса…

Не перестаю скакать уже второй день. По дороге никого не встречаю. С одной стороны меня это радует, с другой, я совершенно не знаю где я и туда ли я двигаюсь. Все же я решил найти северные земли и выяснить кто я такой, и почему десять лет я вынужден был просидеть в подземелье шлюхой?

Постепенно на мне все начинает заживать, просто неимоверно чешется, приходиться ерзать на коне. Привыкшее за столько лет тело, моментально отзывается на такие движения, приходится удовлетворять себя рукой, это приносит разрядку, но совершенно не полную. Удрученно понимаю, что от привычек подставлять свой зад я освобожусь не скоро, если вообще у меня это поучится сделать. Чуть не вою, от желания поесть, и чтобы меня поимели. Дико оглядываюсь, но никого не вижу.

Конь больше не бежит, идет неторопливо шагом. Понимаю, что ему тоже надо отдохнуть. Голод в двух направлениях долбит меня по -полной. Обрадовано замечаю впереди огоньки. Деревня!

 На улицах много народа, спешиваюсь, иду рядом с конем. Голоса людей замолкают, стоит мне пройти мимо.

– Уважаемый, не подскажете, у кого можно остановиться на ночлег? – спросил я у одной из женщин.

– А чем платить будешь? Деньги есть? – осмотрев меня, и видя, что на мне одето все явно с чужого плеча, спросила женщина.

– Я могу заплатить собой, - спокойно отвечаю я.

Женщина охает. Я не понимаю ее круглых ошарашенных глаз. Мне приводили два разу женщину, это когда хозяин напивался во время праздника, и решил сделать мне подарок. Мне пришлось переспать с ними, чтобы его не разозлить, но мое тело было совершенно не удовлетворено тогда. Привык я к мужским ласкам. И тела у женщин странные, мягкие, бархатные, без выступающих мышц… Сравнивать не хочу. Женщины просто другие, и все. Но ради ночлега я готов отработать, хотя сейчас бы не отказался от двоих - троих мужчин сразу, и пожестче.