Рис. 13. Общий вид места расположения школы снайперов, наблюдателей и разведчиков 1-й армии, д. Лингем.

Этот поступок сам по себе, конечно, заслуживает осуждения, но, не имея специального учреждения, которому мы были бы «официально» подведомственны, у нас не было и «официальной совести»; если бы мы позволили себе иметь такую роскошь — наша работа сделалась бы невозможной. Вскоре наш грузовик катился через мост в городке Эр, который впоследствии был разрушен огнем дальнобойной артиллерии. Здесь же мы запаслись всякой мелочью, необходимой для оборудования офицерской и солдатской столовых. Далее мы проехали через старый город мимо собора. Штаб армии перешел в другое место, и в городе оставались лишь комендант и одна или две рабочие колонны. Миновав городок, мы свернули на Ламбрскую дорогу и, проехав эту деревню, вскоре увидели впереди возвышенность, на которой должна была расположиться наша школа, и вслед за тем въехали в деревню Лингем. Грузовик проследовал дальше, и здесь первым делом был собран и поставлен барак. Барак в первую же ночь оказал нам существенную услугу, предохранив от ливня наши принадлежности, а также бумагу для мишеней и искусственные головы.

Начался один из самых интересных периодов моего пребывания во Франции. Наш маленький отряд был усилен несколькими отпускными и присланной к нам на помощь рабочей колонной. Забавно было видеть, как люди этой колонны, работавшие в тылу свыше года, считали свое пребывание у нас своего рода приключением. Приступая к земляным работам, они обнажали свои руки до локтей, причем бросалась в глаза белизна их рук, сильно отличавшаяся от наших загорелых отпускных. Нужно было копать окопы, насыпать валы, строить снайперские и наблюдательные посты и т. д., и со всей этой работой колонна справлялась с необычайным подъемом духа. Вскоре мы устроили футбольную площадку, и рабочие играли каждый вечер — среди них было несколько профессиональных футболистов.

Было бы скучно описывать развитие школы шаг за шагом, достаточно будет сказать, что от малочисленного класса из 12 или 15 офицеров и 2 инструкторов мы дошли до 25 офицеров и 40–50 унтер-офицеров. Но занятия с курсантами составили лишь часть нашей работы, так как вскоре стало известно по всей армии, что любой дивизии, бригаде или баталиону можно было непосредственно обращаться к нам за проверкой установок прицелов, а также с просьбами обучить того или иного снайпера. Стали прибывать целые грузовики с дивизионными снайперами, одиночные снайперы приходили сами, пешком. Это непрекращающееся корректирование винтовок доставляло нашему оружейному мастеру Карру беспрерывную работу, как на стрельбище, так и в мастерской. К счастию Карр был не только великолепным оружейником, но и далеко незаурядным стрелком, участвовавшим в королевских состязаниях в Бизлеи.

Школа еще только начала развиваться, как в армию прибыл канадский корпус. Канадцы занимали тогда участок напротив высот Вими, где они впоследствии стяжали себе бессмертную славу, и мы в школе не могли не заметить сразу тот необычайный интерес и энергию, которую они вложили в дело. Не подлежит сомнению, что в качестве наблюдателя и снайпера канадские офицеры проявили наибольшую инициативу, и в течение всего времени, пока они оставались на нашем фронте (более года), в школе на каждого добровольца-англичанина приходилось по два канадца. Канадцы всегда охотно оказывали нам всевозможную помощь, и когда бы я ни обращался к канадскому офицеру, я никогда не получал отказа. Вначале программа наших занятий обнимала исключительно снайпинг, но со временем она была расширена — было включено чтение карт, разведка, обращение с призматическим компасом и дальномером, практическое обучение по производству разведывательных поисков, джиу-джицу и гимнастике. В дополнение ко всему этому производились опытные стрельбы с целью ознакомления с действительностью огня из винтовок разных систем как английских, так и германских, по стальным щитам, применявшимся у нас и у противника. Мы устроили свой музей, получивший впоследствии большую известность, где были выставлены разнообразные снайперские принадлежности, применявшиеся у нас и у германцев. Выставка включала коллекцию фотографических снимков, пополнявшуюся снимками с разных участков фронта, присылаемых офицерами и интересовавшимися снайпингом. Посещавшие музей справедливо замечали, что он дает наглядную картину постепенного развития снайпинга в продолжение войны.

Я вскоре убедился, что прибывающие к нам курсанты сильно нуждались в нравственном отдыхе, который я и старался предоставить им, уделяя для этого много времени спорту.

В течение многих месяцев школа существовала неофициально, но, в конце концов, 24-го ноября 1916 года, после того, как я проработал больше 15 месяцев в качестве инструктора по снайпингу наше положение было официально узаконено. До этого момента было в высшей степени трудно поддерживать существование даже нашей армейской школы, не говоря уже о подчиненных корпусных школах. Главное затруднение состояло в том, что как только какая-либо дивизия уходила на новое место, она забирала с собой весь свой личный состав, так, например: школа не успела просуществовать и 7 недель, как дивизия, к которой принадлежал поручик Грей, выбыла в другую армию, и вместе с ней был откомандирован и Грей. Все ходатайства об оставлении его в школе были безуспешны, и он был послан на Сомму для заведывания не то транспортом, не то спортивным отделом или чем то в этом духе. То, что он был одним из лучших стрелков и способнейших снайперов в британской армии — совершенно не принималось во внимание. Эти качества по-видимому признавались весьма важными для офицера, заведующего транспортом.

После ухода Грея, для меня лично наступила страдная пора, так как одновременно с ним был откомандирован и начальник школы XI корпуса. Для последнего я нашел заместителя из числа уже окончивших школу 1-й армии, но как на грех убыл и начальник школы 1-го корпуса. Я остался без помощника, класс состоял из 15 офицеров и 50 солдат, прибывавших с разных участков фронта для однодневного обучения. Здесь мне любезно помогли мои унтер-офицеры; оружейный мастер взял на себя разъяснение телескопических прицелов, хотя эта работа отнюдь не входила в круг его обязанностей.

В то время в Британской армии применялось до 15 систем различных прицелов, и каждый офицер должен был научиться обращению с любым из них. В самом деле, программа была очень большая, и, не имея свободной минуты, я не был в состоянии проверять в каждом отдельном случае, насколько основательны знания курсантов-офицеров, пришлось ввести письменное испытание — нечто вроде анкетного листа, вопросы которого заключали в себе всю программу обучения. Отметки ставились по 100-бальной системе, и это испытание оставалось в силе до самого закрытия школы, после заключения перемирия. За все время существования школы наименее успешные ученики получали не меньше 75 баллов.

Мне пришлось взять себе в помощники поручика Гендз, 2-го Уорвикширского полка из курсантов моей же школы. Трудно было закрепить его за школой, но, в конце концов, начальство согласилось отпустить его на месяц, взамен чего я должен был прочесть в этом полку несколько лекций. Так как я ездил на лекции в полк и обратно на автомобиле, и они читались вечером по окончании занятий в школе, то я находил в этих лекциях даже некоторый отдых, но вскоре новое событие нарушило установившийся порядок. 61-ая дивизия выбыла из II корпуса, а вместе с ней и ушел поручик Бенуа, заведовавший корпусной школой, — пришлось послать туда поручика Гендз. Впоследствии он со II корпусом ушел в Италию и там получил за отличие Военный Крест. Наконец, Штабом Армии был прислан поручик Уондерпиль, раненый в боях под Ипром.