— На часы посмотри — злобно бросает он и уходит на кухню курить.

— Чего ты от меня хочешь — не выдерживаю я тягостной тишины.

— Я хочу, чтобы ты хоть иногда думала о чем-то еще кроме своей работы. Вспомни, что ты почти замужем и иногда надо проводить время с будущим мужем. Ты когда в последний раз видела меня не спящим?

— Я не виновата, что у нас людей не хватает, если еще и я откажусь, девчонки вообще «сдохнут».

— Мне на них плевать, у меня своя семья.

— Мне уволиться?

— Как хочешь, так продолжаться тоже долго не будет, — встряхиваю головой, отгоняя ненужные сейчас мысли. Я понимаю, что он прав, ему нужна женщина, которая будет убирать дом и варить щи, однако, так же я понимаю, что при моей работе это не возможно. Машина останавливается, приехали. Выходим из машины как всегда сначала «опер», потом я-не писаное правило поведения на сутках. Я старшая группы и значит ценнее. Подходим к жилому дому, на скамейке около подъезда сидит, зажав руками голову молодой мужчина. Его голова в крови, с рук на асфальт продолжает капать кровь. Он на наши вопросы сначала не реагирует, потом обращает на нас внимание, но ничего не говорит, только тихонько стонет. Я подхожу ближе и осматриваю его голову, на сколько это возможно, не убирая его рук. На голове в районе затылка имеется большая кровоточащая рана. Опер спрашивает у него что произошло и мужчина, собравшись с мыслями, медленно отвечает, что его ограбили. На вопрос, сколько их было, он ответить не может.

— Похоже, «ЧМТ» — сообщаю я оперу, и он по рации просит дежурку поторопить экипаж скорой.

Скорая приходит через пять минут, после осмотра врач сообщает мне, куда мужчину собираются госпитализировать и не дает согласия на его допрос, на мои слезные уговоры узнать про приметы соглашается и дает мне пять минут. Вместе с «опером» входим в машину скорой и начинаем тактичный, подробный опрос кто, откуда, зачем, почему, где произошло, и чем его ударили? Ответить на все наши вопросы он конечно не в состоянии, но мы хотя бы выяснили, на что похожи те, кого мы ищем.

— Факт — с прискорбием сообщает мне опер — он никого не видел, напали сзади, чем ударили, он не знает, никого не видел, очнулся, нет денег и сотового телефона, голый факт. — Я киваю ему головой в ответ, мы оба знаем, что до самой ночи теперь будем объезжать ломбарды в поисках телефона, спасибо там работают нормальные люди и у них в отличие от нас нормированный рабочий день безо всяких там усилений и прочей ерунды. Молча садимся в машину я откидываюсь на спинку сиденья, мы оба понимаем: за факт нас по голове не погладят, кроме того даже объяснения ни с кого, взять не удалось. В дежурку входим уже немного уставшими, желудок сводит от жуткого голода. Бегло бросаю взгляд на табло электронных часов в дежурке и немного удивляюсь: «надо же, уже семь, а мы еще даже чаю не успели попить», привычно сажусь за казенный стол в дежурке и медленно заполняю необходимые бумаги.

— А у этих, что снова телефон украли? — кивает дежурный на привезенных нами мужчину и женщину, расположившихся в соседней комнате. Я, молча, не отрываясь от своей работы, киваю.

— Да уж лучше бы они друг друга убивать начали, смеется опер — надоело к ним каждую смену ездить дом им поджечь что ли? — он поворачивается ко мне — у тебя вроде кто-то знакомый в «пожарке» работает, можешь договориться?

— За отдельную плату — отвечаю я, продолжая писать рапорт на содержание этих двоих до полного вытрезвления. По опыту знаю, что утром после бессонной ночи, общаться с ними мне будет еще сложнее, но другого выхода нет, приказ начальника РОВД. Наконец закончив работу, поднимаю голову — теперь я могу поесть?

— Какое поесть?! — деланно возмущается помощник дежурного со своего места — в стране разгул преступности, а она только о своем желудке думает. Да пока ты будешь требуху набивать, на улицах города будут совершаться преступления. Потомки тебе этого не простят.

— Ты, наверное, дедушку очень любил? — улыбаюсь я ему в ответ, намекая на его немецкую фамилию — а дедушка служил в гестапо, и видимо очень многому тебя научил. — В дежурке раздается дружный хохот. Я поднимаюсь с места и направляюсь к выходу. — Я к себе, буду нужна, звоните.

— Так может, ты и подниматься не будешь? — улыбается мне дежурный — а то только дойдешь и сразу обратно идти, чего зря ноги бить. Да еще по лестнице. На второй этаж

— Ты шутишь? — обреченно глядя на дежурного понимаю, что он не шутит — что еще?

— Труп, скорее всего мирный, но всякое возможно.

— Тем более мужик молодой всего-то тридцать с чем-то ничем не болел и просто взял и умер. — Добавляет улыбающийся помощник дежурного

— Что голова отвалилась? — вымученно произношу я фразу из кинофильма «Тупой еще тупее»

— Обещаю — бьет себя кулаком в грудь дежурный — потом приедешь, я тебя целый час трогать не стану. Машина у парадного участкового привезут чуть позже он на сигнале.

— Так я что одна еду?!

— Ну почему же одна, разве же мы можем тебя одну отправить, вдруг обидит кто? — помощник дежурного приобнял меня за плечи — с водителем он тебя в квартирку проведет и будет за твоим покоем наблюдать, чтобы тебя никто не обидел, ты посмотришь и нам все сообщишь.

Смотрю на дежурного и понимаю, что грош цена его обещаниям, потом как всегда случиться снова что-то непредвиденное требующее моего срочного участия. Пытаясь мысленно утихомирить свой бушующий желудок и не материться, даже про себя и молча сажусь в машину. Подъезжая к нужному дому, вдруг слышу откровения водителя, что он с детства боится покойников и даже в дом входить боится.