– Скорость максимальная, насколько позволяет дорожная обстановка. Гони, чтобы не скучать. Лучше будет, если никого не раздавишь.

Но эта дорога значительно отличалась по загруженности от дороги в Махачкалу. Здесь и машин было намного меньше, и само дорожное полотно этими машинами было не так сильно побито.

В сам Кизляр, хотя там им и предлагали место в казарме, решили не заезжать. Главная дорога проходила прямо, а в Кизляр нужно было поворачивать направо и ехать еще восемь километров. Но колонна предпочла сразу проделать десятикилометровый путь до поворота на Терекли-Мектеб, и только после этого выехали уже на более узкую боковую, почти не имеющую насыпи и кювета дорогу. Через двадцать восемь километров пути Разумовский все же вышел на связь:

– Валерий Николаевич, смотрю в карту. Через два километра поворот на ветеринарную станцию. Прямиком поедем, через степь. Через Терекли-Мектеб слишком долго.

– Я помню, товарищ подполковник. Я же вчера себе на карту маршрут нарисовал. И механика-водителя проинструктировал. Он следит за дорогой. Свернем вовремя.

Доехав до поворота, водитель повернул напрямую в степь. Как раз в это время колонну обогнали две машины. Одна – гражданская, которая проехала дальше, а вторая, полицейская, остановилась. Из машины вышел полицейский и махнул рукой. Остановилась и боевая машина разведки.

– Что вы хотели? – высунулся из люка Чанышев.

– Куда путь держите? – не глядя на капитана, но внимательно рассматривая БМР, спросил полицейский в бронежилете, скрывавшем его погоны. Он явно был не ногайцем.

– Туда… – показал рукой Валерий Николаевич.

– Откровенное признание, – ухмыльнулся полицейский, но тут же перешел на решительный и даже грубый тон. – Я не из любопытства спрашиваю. Мы здесь за порядок отвечаем и должны знать, что у нас под носом происходит, – и разразился длинной непереводимой тирадой.

– Пошлите официальный запрос в оперативный штаб Антитеррористического комитета, – посоветовал Чанышев. – Генерал-майор Гаджимуратов, может, что-то вам объяснит, а может, и даже скорее всего, ответит вам вашими же словами, только более конкретными. Он, я слышал, любит такие выражения. А если вам не сообщили, значит, не сочли нужным поставить вас в известность. С вами просто не посчитались.

– Не скажете, значит? – спросил уже с угрозой в голосе полицейский.

Капитан не ответил ему, нырнул в люк и скомандовал:

– Поехали…

– Валерий Николаевич, – снова вышел на связь подполковник Разумовский. – Что этому чучелу надо было?

– Требовал от нас чистосердечного признания и полного доклада о наших планах.

– Послал?

– К генералу Гаджимуратову.

– Правильно. А степь здесь и в самом деле красивая. Я теперь лучше понимаю Арсланбекова. Она даже еще красивее, чем в видеосюжете.

Путь до ветеринарной станции занял минут сорок. Когда колонна остановилась у раскрытых ворот, капитан Чанышев заметил, что из печной трубы дома тонкой струйкой поднимается дымок.

– Внимание всем! В доме кто-то есть. Соблюдать осторожность… – Он поднял автомат и шагнул вперед, чтобы спрятаться за углом выступающего сарая с широкими воротами вместо двери. Наверное, через эти ворота заводили больных животных. И тотчас, не дожидаясь команды, в сторону дома повернулась башня БМР и пушка уставилась прямо в окно…

Енали нравилось быть самостоятельным и взрослым, а выполняя взрослую работу, более того – работу специалиста, он себя ощущал одновременно и взрослым, и необходимым. Протерев ватным тампоном ухо Ветру, он тем же тампоном потер стекло микроскопа, включил ультрафиолетовую лампу, подсунув ее между осветительным зеркалом и поляризатором, и долго рассматривал стекло. Потом и сам тампон пытался рассмотреть, но мелкого ушного клеща не нашел. Скорее всего, у Ветра был отит. Но и отиты бывают тяжелыми и затяжными, здесь главное – вовремя начать лечение.

Ветер пока еще не принадлежал Енали. Но он уже относился к нему как к своей драгоценности, как к главному своему сокровищу и чувствовал свое единство с ним. И как же после этого не отдать все свое время лечению любимого коня.

Переставив ультрафиолетовую лампу в переноску с сильным зеркальным отражателем, как делал это отец, Енали по двадцать минут грел Ветру оба уха. Конь проявлял терпение и уважение к мальчику и позволял производить над собой все эти манипуляции. Лошади вообще очень умные животные. Мурза приказал мальчику вернуться вечером, и перед отъездом следовало еще раз прогреть уши. Завершив второй сеанс физиотерапевтического лечения, Енали решил перед третьим поспать немного в тепле. Он рано поднялся и замерз в пути на холодном ветру. Подбросив в печь еще одну порцию дров, Енали, не раздеваясь, улегся на диване в большой комнате и сразу уснул…

Проснулся Енали от шума. Но не сразу понял, что это такое. Только сев на диване и основательно помотав головой, он сообразил, что за стенами дома работают двигатели машин. Даже показалось, что там трактор гудит. Енали подошел к окну и увидел, как в сторону окна поворачивается пушка-то ли на легком танке, то ли еще на какой-то машине. Испугавшись, парнишка метнулся от окна в глубину комнаты. Потом выскочил в дверь ветеринарной станции, где еще стоял рядом со станком непривязанный и обеспокоенный Ветер, и с силой прижался лицом к его морде, успокаивая и коня, и себя.