На десятый день задержания, куда суд процессуально был вынужден все-таки принять какое-то решение о Кулиной мере пресечения он, как и прогнозировал адвокат, решил дать обоим подозреваемым арест на два месяца. Это решение можно было обжаловать в апелляционном суде, но того, что Куле казалось очевидным и по закону, и по жизни, не произошло и здесь. Более того, не произошло этого даже и за относительно крупную сумму денег, которую вступаясь за Кулю, предоставил один хороший человек. Сорок тысяч долларов вернули из апелляции, оставив решение первой инстанции о применении ареста в силе.

Куля был в шоке Да как же так?! Получалось, что его садят в тюрьму только за то, что у него есть что забрать, причем делают это ломая все: планы, бизнес, жизнь Адвокаты разводили руками и многообещающе пророчили положительное решение вопроса позже, но с условием наличия суммы для беседы с судьей уже побольше, чем было заявлено сейчас, и никого уже не интересовало, есть ли на нем вина или нет.

Позже, когда Куля устал менять адвокатов, изучил самостоятельно полностью уголовный и уголовно-процессуальный кодекс, и основательно разобрался в той части юриспруденции, которая касалась его дела и его жизни, он понял насколько в этой Украинской СИСТЕМЕ правосудия искажена роль этих адвокатов, и что характерно не их в этом была вина. Проявлять профессионализм, демонстрировать знания, и вообще вести себя независимо, как принято в теории, или как показывают это в американском кино, в украинской действительности адвокатами было не принято. Какой смысл им был напрягаться, умничать, лезть из кожи вон, противопоставляя себя прокурору, ссылаясь на те или иные статьи того или иного кодекса, или даже Конституции, если никто вокруг этими законами не пользовался, ни судьи, ни прокуроры, ни следователи. Вернее пользовались, но только тогда и только в том объеме, который был нужен им, СИСТЕМЕ, для вынесения нужного им же решения. Ни о каком принципе состязательности сторон перед судом речи не было в Украинском правосудии и близко. В такой ситуации со временем сила адвоката, как защитника интересов обвиняемого, атрофировалась, а вместе с ней автоматически атрофировался и уровень их профессионализма, как неизбежно атрофируются мышцы ног у человека, не использующего их по назначению, и передвигающегося на инвалидной коляске.

Тогда, на заседании районного городского суда, когда решалась Кулина мера пресечения, и когда он ничего не соображая, стоял там как натуральный профан и только кивал головой, он хорошо запомнил само судебное заседание в том смысле, что кто говорил, в том числе и речь своего защитника. Гораздо позже, уже хорошо разбираясь в таких вопросах, когда он решил самостоятельно оспорить свой арест в Европейском суде во Франции в Страсбурге, изучив материалы дела тех лет, касающиеся его меры пресечения, Куля ужаснулся вопиющему судебному беспределу, и безразличной, дилетантской реакции на это все своего тогдашнего, вроде бы толкового, адвоката. Ровным счетом ничего из того, что можно было говорить адвокату в той ситуации, и что нужно было, он ничего не сказал. По сути его тогдашняя речь была обыкновенной бутафорией, за которую ему ничего не мешало просить в оплату его услуг две тысячи долларов.

Кроме того, что в соответствии с тогда действующим УПК Украины в редакции 1960г. Кулю вообще не имели права задерживать, так как в силу ст. 106 УПК "Задержание органом дознания подозреваемого в совершении преступления" на основании показаний подельника по делу Ташкова Ивана Кулю имели право только подозревать в совершении преступления, но задерживать на этом основании можно было лишь в том случае, если:

1)подозреваемое лицо покушалось на побег;

2)когда оно не имеет постоянного места жительства;

3)когда не установлена личность подозреваемого.

Естественно, что ничего подобного из этих трех пунктов применить Куле было невозможно, так как в соответствии со ст. 148 УПК он не приобретал проездных документов, не распродавал имущества, не увольнялся внезапно с работы, не был увлечен в угрозах, подкупе, уговорах свидетелей, в попытках хищения, уничтожения, фальсификации вещественных доказательств и документов.

Дальше больше Действующий тогда УПК содержал исчерпывающий перечень оснований к задержанию подозреваемого в совершении преступления:

1)когда это лицо застигнуто при совершении преступления;

2)когда очевидцы, в том числе и потерпевшие, прямо укажут на данное лицо, как на совершившее преступление;

3)когда на подозреваемом или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления.

При этом, в этой статье четко определено, что нельзя рассматривать как указание очевидца сообщение лица, которое было соучастником преступления, в данном случае сообщение Ташкова. Такое указание относится к "иным данным", дающим основание только подозревать лицо, в данном случае Кулю, в соучастии.

Таким образом, даже теоретически задержав Кулю в качестве подозреваемого на 72 часа на основании наличия таких "иных данных", как показания Ивана против Кули, по их истечению, орган дознания в силу той же ст. 106 УПК, обязан был освободить задержанного Кулю, так как никаким образом за это время не подтвердилось допущенное подозрение. К слову, оно не подтвердилось никогда, потому что не могло подтвердиться в принципе.

Но к Кулиному шокирующему изумлению все вышеописанные процессуальные действия дознания в его случае так и остались только теорией, взятой из умной, важной книги "Уголовно-процесуальный Кодекс Украины". На практике все было проще и прозрачнее: дознаватели не потрудились даже применить к задержанию Кули более-менее подходящее основание для этого показания Ивана. Его задержали составив при этом протокол, в котором в качестве оснований задержания был обозначен тупо третий пункт из трех существующих "Когда на подозреваемом или его одежде, при нем или в его жилище будут обнаружены явные следы преступления" (том 2, лист дела 202). О каких следах преступления на Куле или на его одежде шла речь, оставалось только гадать. Или какие следы преступления были обнаружены при нем или где-нибудь в расположении его движимого и недвижимого имущества осталось также пищей для фантазий. Почему об этом молчал тогда адвокат не понятно. В силу той же ст. 106 УПК, это процессуальное действие дознавателя могло быть обжаловано в суде, но этот протокол никто почему-то не обжаловал Куля с тех времен ото всех своих многочисленных и разных по всем категориям адвокатов наслышался одинаковой универсальной фразы: "Эта статья у нас просто так не работает".

По истечению трех суток задержания Кули на основании решения дознавателя, появился следующий процессуальный документ: "Представление об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу", которое было предоставлено следственны отделом МВД в суд, где следователь ходатайствует перед судом об аресте Кули. В этом документе, не смотря на то, что против Кули во всем этом деле было только сообщение подельника Ташкова, ничего об этих показаниях тоже не было. Здесь уже шла убедительная, не вызывающая никаких сомнений речь о том, что Куля и Ташков совершили хищение денежных средств из сейфа общества, а доказывается виновность Кули следующими доказательствами: