Шерлок Холмс был мастером общения со свидетелями. Уже через полчаса задушевного разговора в тишине оставшегося без постояльца номера Годфри Стонтона он выведал у портье абсолютно все, что тот знал. Вчерашний ночной гость – не джентльмен, но и на рабочего не походил. Это был просто, как охарактеризовал его портье, «человек как человек»: лет пятидесяти, борода с проседью, лицо бледное, одет неброско. Он сам выглядел порядком взволнованным – портье заметил, что, когда он передавал записку, у него дрожала рука. Годфри Стонтон сунул записку себе в карман. Руку дожидавшемуся в холле мужчине не пожимал. Говорили они недолго, обменялись несколькими репликами, из которых портье разобрал только слово «время». Ушли они торопливо. Часы в холле в это время показывали ровно половину одиннадцатого.

– Давайте разберемся, – сказал Холмс, усаживаясь на кровать Стонтона. – Вы ведь дневной портье, не так ли?

– Да, сэр. Моя смена заканчивается в одиннадцать.

– И ночной портье, скорее всего, ничего не видел.

– Нет, сэр. Поздно ночью приехала театральная труппа, больше никого не было.

– Вы вчера весь день дежурили?

– Да, сэр.

– Мистеру Стонтону вы передавали какие-нибудь записки или телеграммы?

– Да, сэр, одну телеграмму.

– О, это интересно. В какое время это произошло?

– Около шести.

– Где находился мистер Стонтон, когда вы вручили ему телеграмму?

– Здесь, в этой комнате.

– Он при вас ее распечатал?

– Да, сэр, я ждал, будет ли ответ.

– И что, он написал ответ?

– Да, сэр, написал.

– Он его продиктовал?

– Нет, сэр, написал сам.

– Но писал при вас?

– Да, сэр. Я стоял у двери, а он сидел спиной ко мне за столом. Закончив писать, он сказал: «Можете идти, портье. Я сам отправлю».

– Чем он писал?

– Пером, сэр.

– Ответ он писал на одном из этих телеграфных бланков, которые лежат на столе?

– Да, сэр, на верхнем.

Холмс встал. Взяв пачку бланков, он подошел к окну и тщательно осмотрел верхний.

– Жаль, что он не карандашом писал, – разочарованно произнес он, бросая обратно бланки. – Ватсон, вы уже, наверное, знаете, что изображение обычно отпечатывается на нижнем листе… Сколько счастливых браков распалось из-за такой мелочи! Но тут я ничего не увидел. К счастью, насколько я вижу, он писал пером с широким стволом, так что не сомневаюсь, на промокашке мы что-нибудь найдем. Так и есть! Вот оно.

Он оторвал кусочек промокательной бумаги и показал вот такие непонятные иероглифы:

Сирил Овертон пришел в необычайное волнение.

– Поднесите к зеркалу! – воскликнул он.

– В этом нет необходимости, – сказал Холмс. – Бумага довольно тонкая. Достаточно взглянуть на нее с обратной стороны.

Он перевернул листок, и мы прочитали:

– Этими словами заканчивалась телеграмма, которую Годфри Стонтон отправил за несколько часов до исчезновения. Нам неизвестны еще как минимум шесть слов, но уже то, что мы имеем, «Помогите нам, ради всего святого», дает понять, что молодой человек был уверен, что ему грозит какая-то опасность и что некто может его защитить. Обратите внимание на слово «нам». В дело вовлечен кто-то еще. Кто же это может быть, как не седобородый бледный человек, который явился в гостиницу в таком взволнованном состоянии? Что может связывать Годфри Стонтона и бородача? И у кого они просили защиты от надвигающейся беды? Чтобы продолжить расследование, нужно ответить на эти вопросы.

– Для этого достаточно вычислить получателя телеграммы, – предположил я.

– Блестяще, дорогой Ватсон. Правда, ваша догадка, безусловно, глубокая, уже и мне пришла на ум. Но боюсь вас разочаровать: если вы придете на почту и потребуете показать корешок квитанции чьей-то телеграммы, служащие могут и отказать вам. С этим связано столько мороки! Хотя, я уверен, немного деликатности и смекалки – и вопрос можно будет решить. Но пока в вашем присутствии, мистер Овертон, я бы хотел просмотреть бумаги, которые остались на столе.

Быстрыми нервными пальцами Холмс пролистал многочисленные письма, счета и записные книжки, беспорядочно разбросанные на письменном столе.

– Ничего, – с некоторым сожалением констатировал он, внимательно просмотрев все бумаги. – Между прочим, ваш друг, надо полагать, был весьма здоровым молодым человеком?

– Он был здоров как бык.

– А он когда-нибудь болел?

– Никогда! Ну, один раз он ногу разбил, да еще как-то пару дней провалялся в постели со смещенной чашечкой, но это так, ерунда.