Шрифт:
Данилов, для которого все становилось на свои места, если смириться с тем, что по непонятной причине исчезло столько лет, молча сидел, задумчиво глядя в пространство мимо Луи. Вообще-то, это не первый случай в его жизни. Целый год пропал на берегу речки Алле в доме Ирэны. Николай перевел взгляд на лицо Каранелли и, задержавшись на несколько секунд, опустил глаза.
— Как же так? — медленно произнес он после паузы, вновь поднимая голову. — Двадцать девять лет…
Каранелли поднялся, подошел вплотную к Николаю, опустился на одно колено, оперся локтем на другое, и их головы оказались на одной высоте. Заглянув в лицо немигающим взглядом серых глаз, негромко проговорил:
— Сто.
— Что сто?
— Сто двадцать девять лет, подполковник!
Выдержав паузу, давая осознать сказанное, Луи протянул пистолет рукояткой вперед.
— Ты только глупостей не натвори. Если застрелишься, плохо мне здесь придется!
IV
Командующий 2-й танковой группой генерал-полковник Гейнц Вильгельм Гудериан уже третий раз перечитывал рапорт командира корпуса.
«Четырнадцатого июля с плацдарма на левом берегу Днепра под Шкловом корпус начал наступление в направлении поселка Красный. Правый фланг 18-й танковой дивизии, охватывая поселок с юго-востока, вышел к большаку Красный — Смоленск. Командир отделения мотоциклетного батальона унтершарфюрер Ольдеберс и роттенфюрер Шванк подъехали к опрокинутому в кювет грузовику и обнаружили троих убитых солдат. Советский офицер в гимнастерке лейтенанта был привязан за руки к дверце кабины. Разрезанные брюки спущены на сапоги. В анальное отверстие был вставлен револьвер до самого барабана, с взведенным курком. В нагрудном кармане гимнастерки обнаружено удостоверение лейтенанта НКВД Клюка Анатолия Васильевича.
Учитывая необычные обстоятельства, офицера доставили в штаб корпуса. На допросе он показал, что так с ним поступили неизвестные русские, которых конвоировали в штаб армии. Револьвер извлечен.
Жду ваших распоряжений относительно дальнейшей судьбы пленного.
Командир 46-го танкового корпуса Генерал Лемельзен».После первого прочтения Гудериан с трудом сдержался, чтобы не написать в углу листа «Расстрелять». Но генерал считал себя умным человеком, одним из немногих, знакомым с русскими не понаслышке. Ведь не даром в самом конце двадцатых годов он прошел обучение на секретных курсах танкистов в СССР, в школе «Кама». Перечитав в третий раз, Гудериан надолго задумался, потом быстро набросал:
«Считаю, что при правильном использовании, этот факт может быть успешно использован в идеологической войне с коммунистами».
Потом вызвал адъютанта и приказал:
— Обеспечьте немедленную доставку рапорта в «Асканию»!
Глава пятая
СМИЛОВО
I
— Придется вернуться, подполковник! — прислушиваясь, сказал Каранелли. — Там, кажется, все стихло.
— Где?
— На тракте.
— А зачем?
— Ты на обувь свою посмотри! Да и приодеться не помешает.
Да, пожалуй, француз прав. В тапочках на босу ногу и нижней рубахе начинать новую жизнь не очень удобно. Быстро же он соображает!
На дороге было тихо, только далеко, на самом краю огромного поля, что тянулось с противоположной стороны, двигались какие-то плохо различимые точки. Перевернутый грузовик лежал на том же месте. Лейтенант исчез. Оставив подполковника на краю леса, Каранелли легко скользнул к грузовику. Через три-четыре минуты он вновь появился с двумя парами сапог, портянками, ремнями и двумя гимнастерками, одна из которых была залита кровью, уже наполовину засохшей.
Именно в это время далеко-далеко со стороны Красного раздался тихий стрекот, которому ни Луи, ни Николай не могли дать объяснения, потому что никогда не слышали подобного. Стрекот нарастал, становился все громче и объемней, постепенно вытесняя все остальные звуки.
— Пора уходить, князь!
— Подожди, посмотреть бы надо. Не помешает!
Француз помедлил секунду, потом кивнул.
— Хорошо, только надо замаскироваться! Одевай! — он сунул в руки Николаю гимнастерку, быстро одевая вторую. — А то белую рубаху можно увидеть сквозь кусты.
Быстро отойдя в глубь леса, Каранелли срезал несколько березовых веток, которыми прикрыл голову себе и напарнику. Вид на дорогу оставлял желать лучшего, но стоящие перед носом кусты, мох и наброшенные сверху ветки делали их совершенно незаметным.
А звук все нарастал, множился, бил по ушам, переходя в рев. И вот из-за поворота появилось что-то невообразимое. Большое корыто с прилаженным сбоку колесом было прикреплено к странной конструкции с торчащими в разные стороны короткими рожками. Из наполовину закрытого корыта высовывалось туловище солдата. Перед ним располагалось необычной формы ружье, выглядевшее очень мощным. Другой солдат восседал над всем механизмом, уцепившись руками за рожки. Вся эта пародия на колесницы древних римлян, немилосердно треща и выбрасывая белесый дым, ехала по дороге со скоростью почтовой кареты, только что сменившей лошадей.
Следом за первой из-за поворота вывернула еще одна колесница, и еще, и еще. Подъезжая к грузовику, солдат, что сидел в корыте, взялся за оружие, и оно забилось руках, долго-долго изрыгая огонь из ствола. Звук следующих без перерывов выстрелов прорвался сквозь рев, ударившие по земле пули взметнули фонтанчики пыли возле грузовика. Едущий первым механизм снизил скорость, затем остановился, оба солдата несколько секунд вглядывались в кювет. Потом тот, что в корыте, запустил огромный рой пуль в лес, медленно поводя стволом из стороны в сторону. Обломки веток, кусочки коры посыпались на вжавшихся в мох Данилова и Каранелли. Немного выждав, сидящий выше солдат взмахнул рукой, и колонна, набирая скорость, покатила дальше.