Она отрицательно покачала головой. Борн довольно улыбнулся и поднялся с колен.

— Хорошо. Если бы покалывало во всей ноге, это значило бы, что несмотря на мои усилия, яд распространился дальше. Тогда было бы уже слишком поздно. Но теперь с тобой будет все нормально.

Тими кивнула и с помощью Кохомы попыталась подняться. Потом взглянула на Борна и резко спросила:

— Эй, если это было так важно, чтобы я съела этот фрукт, то почему ты, Борн, колебался, прежде чем сорвать его и принести мне? Исходя из того, что ты сейчас сказал, я могла очень скоро умереть.

Охотник посмотрел на нее таким терпеливым взглядом, которым смотрят на маленьких детей.

— Я должен был убедиться, что тессода не будет возражать против того, чтобы я сорвал ее фрукт, поскольку он был еще не совсем спелым.

И Логан и Кохома были ошарашены.

— Ты хочешь сказать, — спросила Тими, — что ты спрашивал разрешения у того растения? Что ты разговаривал с ним?

— Я не говорил этого, — объяснил Борн. — Я трогал его.

— Трогал? Ты хочешь сказать, что ты хотел узнать спелый ли фрукт?

Борн покачал головой.

— Нет… трогал. А вы не трогаете ваши растения?

— Думаю, нет, поскольку я не понимаю, о чем ты говоришь, Борн.

На лице Борна отразилось удовлетворение, но без удовольствия.

— А, это многое объясняет, — сказал Борн.

— Мне это ничего не объясняет, — вставил Кохома. — Послушай, Борн, ты что хочешь сказать, что ты обращался к этому дереву или разговаривал с ним и что оно согласилось, чтобы ты сорвал неспелый фрукт.

— Нет, нет, я дотрагивался до него. Если бы фрукт был спелым, мне, конечно же, не пришлось бы этого делать.

— Почему: конечно же? — спросила Логан, чувствуя что беседа теряет всякий смысл.

— Потому, что тогда бы тессода дотрагивалась до меня.

— Какое-нибудь ритуальное поверье, — пробормотала Тими, — однако логичное объяснение оригинально. Интересно, откуда оно берет свое начало? Дай мне руку, Жан.

Кохома подал Тими руку, и она тут же вздрогнула и, согнувшись, схватилась за живот.

— Ты можешь идти? — спросил Борн.

— Да, но я спотыкаюсь. — Женщина выдавила жалкую улыбку. — Говорят, лечение хуже, чем сама болезнь… Не думаю, чтобы ты сделал все, как республиканский хирург, Борн, но ты уже во второй раз спасаешь мне жизнь. Спасибо.

— В третий раз, — сказал ей Борн, без объяснений. — Мы уже близко от Дома. Еще половина уровня вверх и потом два или три уровня на юго-запад.

Оба великана тяжело вздохнули.

— Я ничего не читал о подобном дереве ни в одном отчете, — сказал Кохома, когда они добрались до Дома.

— Ты не следил за поступающей информацией, Жан, — укоризненно ответила Логан. — Последняя экспедиция на восток сообщала все подробности. Это дерево называется ткачом. Основной ствол начинает сужаться достигнув пяти- или шестисот метров высоты. Потом он расщепляется на множество стволов поменьше, которые образуют… ну… какое-то подобие огромной корзины в дереве. Через несколько десятков метров эти стволы опять соединяются в один большой ствол, который и формирует верхушку дерева. Согласно описанию, на ветках побочных стволов растут красные фрукты, в основном это сахарные плоды с косточками внутри. Они так же богаты питательными веществами, как любой фрукт, обнаруженный в этих местах. В них много ниацина, всех видов. — Тими указала на первые стволы, к которым они приближались. — Видишь те стручки, растущие из розовых цветков? Согласно докладу, если ты дотронешься до одного из них, то все твое лицо будет в пыльце. Если ее нечаянно вдохнешь, то все, прощай, жизнь. Согласно лабораторным исследованиям споры плесени осядут в легких и пищеводе и через несколько минут ты задохнешься.

Вдруг Тими заметила, что Борн шел прямо по направлению к тому месту, где росли смертоносные цветы.

— Мы ведь обойдем дерево, не так ли, Борн? Здесь не может быть яда, о котором бы не знали твои братья.

— Обходить? — Борн с удивления посмотрел на нее. — Это дерево — Дом. — И он приблизился к ветвям, на которых росли цветы.

— Борн…

Тими медленно шла за охотником, не спуская глаз с ядовитых стручков. Лишь одно прикосновение приведет к выбросу в воздух целого облака пыльцы.

Борн остановился у первой лозы, нагнулся и плюнул прямо в центр одного из цветков, избегая попадания на пыльцевой стручок. Вся лоза затрепетала, когда искристые цветки стали сами по себе закрываться. Трепетание продолжалось. Потом лозы напряглись и словно скрючившись от пожара, раздвинулись, образовав просторный проход.

— Теперь быстрее, — сказал Борн, ступая на дорожку.

Великаны осторожно последовали за ним. Руума-Хум не стал дожидаться, пока они решатся войти, и быстро проскользнул внутрь. Путники миновали опасный вход, обернулись и увидели, как лозы расслабляются и возвращаются на свое прежнее место, опять образуя непроходимую преграду.