Шаман быстро и тихо пробормотал какие-то слова. Логан и Кохома не могли понять, что он говорил. Собравшиеся люди слушали его с уважительным молчанием. Один из людей, который умер в борьбе с акади, был принесен сюда с умершим фуркотом на больших носилках.

— Значит, они будут похоронены вместе, — прошептала Логан.

Борн внимательно и печально посмотрел на нее, и сильная жалость переполнила его сердце. Бедные великаны! Воздушные корабли и другие чудесные машины были им доступны, но они были лишены удобства фуркота. Каждый мужчина, каждая женщина владели фуркотом, который приставлялся к ним вскоре после рождения и проходил с ними на протяжении всей их жизни до самой смерти. Борн не мог представить свою жизнь без Руума-Хума.

— Что же случается с теми фуркотами, чьи хозяева умирают до них? — спросил Кохома.

Борн насмешливо посмотрел на него.

— Руума-Хум не может жить без меня, как и я без него, — объяснил он, в то время как великаны внимательно его слушали. — Когда умирает одна половина, кончается и жизнь второй.

— Я никогда и не предполагала такое сильное влияние человека и животного друг на друга, — пробормотала Логан. — Может быть, это некий физический симбиоз, который развился здесь.

Они немного отвлеклись от действий, которые продолжали происходить внизу под ними. Сэнд и Ридер в это время поливали какие-то душистые жидкости на два тела, которые были опущены в расщелину ветки.

— Это что-то вроде священного масла или чего-то еще, — осмелился предположить Кохома.

Но Логан едва услышала его. «Эмфол… погребение вместе двух существ… половина себя…» — Мысли все кружились и кружились в ее голове, не образуя ничего целого и ничего не проясняя.

Фуркоты, изнемогающие без своих умерших хозяев, это она еще могла понять. Но что касается человека, который умирает от тоски по своему животному, здесь Кохома, возможно, был прав, думала Логан. Одна только необходимость физического выживания задержала людей Борна на пути интеллектуального развития. Многие понятия этих людей и их привычки свидетельствовали о расстройстве психики. Одна из мыслей, которая не давала покоя ее мозгу, требовала разъяснения.

— Ты сказал, мужчины и женщины, — прошептала она, устремив взгляд вниз. — Существуют ли сексуальные контакты между фуркотами и людьми? — Борн, казалось, не знал, что ей ответить. — Ты ведь знаешь, — уточнила Логан, — между фуркотами женского и мужского рода, между самцами и самками? Руума-Хум — это самка?

— Я не знаю, — с отсутствующим видом ответил Борн, поглощенный церемонией, которая происходила внизу. — Я никогда не спрашивал.

Казалось, что с его стороны разговор был окончен. Но это еще больше разожгло любопытство Логан и побудило ее продолжать задавать вопросы.

— И фуркот Лостинга. Он женского рода?

— Я не знаю. Иногда мы зовем его «он», иногда «она». Это не имеет значения для фуркота. Фуркот имеет много собратьев, и для него не важен пол.

— Борн, а как ты определяешь, какого рода фуркот: женского или мужского?

— Кто его знает? Да какая разница? — Надоедливые вопросы этой женщины стали раздражать Борна.

— Видел Ли кто-нибудь, чтобы фуркоты спаривались? — не отставала Логан.

— Я не видел. Я не могу утверждать, может быть, кто-то и видел. Я никогда не слышал, чтобы об этом говорили, и у меня тоже нет желания об этом говорить.

Неожиданно эта мысль отошла на второй план. Чувствовалось, что сейчас не место и не время обсуждать это. Внимание Логан снова было направлено на то, что происходило внизу.

— А что они сейчас делают, Борн?

На тела, лежащие в расщелине, были навалены листья, чернозем, засохшие ветки и суккуленты.

— Кир, конечно, должен быть надежно защищен от хищников, — произнес Борн.

— Естественно, — одобрительно согласился Кохома, — масла ускоряют биологическое разложение, в то же время делая незаметным запах от продуктов распада.

Они внимательно наблюдали за процедурой погребения. Со всех сторон доносились монотонные звуки, странные и не похожие на песнопение. Ридер несколько раз провел рукой над доверху наполненной и крепко утрамбованной расщелиной, сделал один поклон, затем повернулся и пошел к другой ветке, которая была немного повыше. Остальные последовали за ним. В эту ночь у братьев Борна было много таких погребений.

Последующая часть погребения стала скучной. Промокшие до костей Кохома и Логан, чтобы согреться, решили использовать факелы, которые горели очень слабо, но не погасали, несмотря на непрекращающийся дождь.

Факелы из медленно горящей сухой древесины были потушены, и затем смешаны с зажигающей пыльцой, которая повсюду была в изобилии. Лист какого-то растения был испещрен дырками и вычищен от мякоти, которой он был наполнен внутри. Таким образом, осталась твердая оболочка сферической формы около тридцати сантиметров в диаметре. Затем сферу надели на верх факела, предварительно проделав в ней маленькую дырку. С помощью этой дырки можно было зажечь порошок, а затем и дерево, в то же время обеспечивая выход для дыма и сажи, хотя, казалось, дерево горело без дыма. Крепкое волокно листа хорошо сопротивлялось жаре и пламени. Получилось нечто вроде обогреваемого зонта.