Остросюжетный роман. Десятиклассники Сергей и Алена едут на летние каникулы отдыхать в деревню, где они выросли. Сразу же по приезде они узнают, что в деревне сгорела полузаброшенная изба — излюбленное место их игр, в огне погибла хозяйка избы, убит еще один человек и в больнице без сознания лежит их друг Лёшка, загадочным образом связанный с этой историей. Ребята подозревают, что их друг стал жертвой какой-то жестокой игры, и предпринимают самостоятельное расследование.
Роман утверждает благородство, честь, верность, мужество, чистоту сердца и помыслов — лучшие черты морали советской молодежи.
352 с., с илл. 65 ООО экз. 78 коп.
7-3-2 Р2
270-73
Редактор 3. Коновалова
Иллюстрации художника И. Ушакова
Оформление художника Ю. Аратовсного
Художественный редактор Н. Печникова
Технический редактор Е. Брауде
Корректоры К. Пипикова, А. Долидзе
Сдано в набор 20/XI 1972 г. Подписано к печати 14/II 1973 г. А00324. Формат 84Х108 1/ 32. Бумага № 2. Печ. л. 11 (усл. 18,48). Уч.-изд. л. 19.5. Тираж 65 000 экз. Цена 78 коп. Т. П. 1973 г., № 270. Заказ 1825. Типография издательства ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия». Адрес издательства и типографии: Москва. А-30, Сущевская, 21.
В черном спортивном костюме, бесшумная, гибкая, Алена появлялась и исчезала всегда так стремительно, что казалось: не ходит человек, а бегает, хотя в общем- то каждое движение ее было продуманным, точным; на взгляд Сергея, Алена была кокеткой, а люди такую вот быстроту, продуманность и точность движений, кажется, называют грацией.
Сергей уныло собирал чемодан. Раньше он всегда с большим удовольствием ехал на каникулы в Никодимовку. А тут нет-нет да и ворохнется в груди червячок предательского сомнения: в этой поездке, в самом себе, в жизни вообще.
– Готов? — от порога спросила Алена.
– А ты? — вопросом на вопрос ответил Сергей.
– Я еще не собиралась, — сообщила Алена и завышагивала по Сережкиной комнате из угла в угол...
– Д-да? — переспросил Сергей, с облегчением усаживаясь на чемодан.
– Да, — ответила Алена в пространство.
Что за странная манера у человека — разговаривать, не глядя на того, с кем разговариваешь?! Будто заранее уверена, что каждое ее слово подхватывают на лету.
– Может, мне назад все это? — с надеждой спросил Сергей, тронув чемодан под собой.
– Чего? — Алена даже остановилась и впервые глянула на хозяина дома. — Ты брось это... A! — вспомнила. Я вот зачем. Иди-ка сюда.
Повинуясь движению ее руки, Сергей встал и подошел к столу, где Алена уже развернула тетрадный листок, на котором ее стараниями было изображено дерево с гроздьями чьих-то имен, фамилий вместо листьев.
Волосы у Алены темно-русые и всегда распущенные. Красивые волосы, почти до пояса. Зато жесткие. Сергей протянул было руку, чтобы удостовериться в этом. Алена ткнула карандашом в свое творение.
– Генеалогическое дерево!
– Догадываюсь. — Сергей глянул через ее плечо и отставил до более подходящего момента намерение проверить жесткость Алениных волос.
– Догадываешься, так подходи сюда. Что ты стал за спиной?
Сергей остановился рядом с ней и, опершись подбородком о кулаки, склонился над пышным древом родства.
– А где же геральдический герб?
Герб здесь будет — ослиные уши, — мрачно разъяснила Алена. — Я хочу узнать, кто мы друг другу: ты, Лешка, я.
– Ясно... — вздохнул Сергей.
Алена не обратила внимания на его эмоции.
– Твой дедушка Лешкиному дедушке сводный брат. Значит, твоя мама Лешкиной маме... — начала деловито разъяснять Алена, тыкая карандашом то в одну, то в другую ветвь генеалогического дерева. — Двоюродные... Нет, подожди, полуюродные? Или полудвоюродные? Бывает так?.. Ладно, кем ты приходишься Лешке?
– Третьеюродным, — ответил Сергей.
– Мой дедушка твоей бабушке... продолжала Алена. — Кем они приходятся друг другу, если папа моего дедушки был шурином папы твоей бабушки?
– Знаешь, Алена... — грустно сказал Сергей. — Ты зря стараешься. Перельман математически доказал, что в четвертом поколении так и так все люди братья.
– Да? — строго переспросила Алена.
– Да, — подтвердил Сергей, давно сообразивший, что Алена ставит перед собой задачу доказать не наличие родственных связей между ним, Лешкой и ею, а совершеннейшее отсутствие какого-нибудь родства.
Алена медленно посмотрела сначала на него, потом на бумажку перед собой и бросила карандаш на стол.
– А! Я ж все равно подкидыш.
И, отойдя к окну, стала глядеть на тополь перед домом. Тонкие, взлетающие к вискам брови ее сошлись у переносицы. Приткнув указательный палец между бровей, она аж застонала от досады.
– Сережка! Ты следи за мной. Стукни по голове другой раз, если я брови сдвину. — Пояснила: — Так через год в старушку можно превратиться... — И, бережно расправляя ладонями абсолютно гладкую кожу лба, добавила: — У меня никогда не будет морщин. Понял? Ты думаешь, например, я неулыбчивая, а мне над вами хохотать хочется. Но я не хохочу, потому что это первое средство, чтобы сморщиться. Понял?