— Вас интересует, что сказал покойник? — осведомилась я и сделала эффектную паузу. — Он просил передать…

Договорить я не успела. Доктор подобрался и зашипел не хуже гадюки:

— Послушайте, вы, как вас там!

Ага, как Аллочку запомнил, а меня нет?! Надо же, а я еще хотела осчастливить его тихим семейным счастьем! Этого хама!

Хам тем временем покрывался пятнами и призывал всю больницу в свидетели моего помешательства.

— Если вы имеете привычку общаться с усопшими, флаг вам в руки! Если вас посещают видения и вы слышите голоса, я за вас только рад! Каждый развлекается как умеет! Но у меня к вам огромная просьба, можете ее расценивать как требование! Меня оставьте в покое, и аудиторию ищите в другом месте! Вам сказать, куда вам лучше обратиться?

Я отказалась, недвусмысленно намекнув, что его медицинская квалификация у меня вызывает большие сомнения и он последний, к чьему мнению я собираюсь прислушаться.

Смерив крикуна уничтожающим взглядом, я гордо покинула ординаторскую и прошествовала к лифту.

Так ему и надо. Пусть умрет во мраке. Урод несчастный! Геронтофил паршивый! Только мне не повезло еще больше. Я опять ничего не узнала, и снова мне неоткуда ждать поддержки!

Я вернулась в свою дурацкую подсобку, привычно пристроилась на перевернутом ведре и разревелась. Горько, со всхлипами и стонами. Ну и пусть! Мне уже все равно! Я устала, у меня нет сил, и я тоже иногда нуждаюсь в понимании и поддержке. А раз уж я лишена всего того, на что привыкла рассчитывать нормальная женщина, так могу я хоть иногда выплакаться всласть?

И какая нелегкая меня дернула тащиться в Алкину квартиру? Затмение нашло, что ли? О ее безопасности я позаботилась, а о своей подумать недосуг?

Ругать себя за притупившуюся бдительность я принялась, едва ступив в комнату.

Хотя, впрочем, не все было так плохо. Плотоядная ухмылка любителя пышных форм почему-то тревожила значительно меньше, чем белозубый оскал его пассии. Только почему без приглашения?! И кто позволил вламываться в запертую дверь? Вроде ни я, ни подружка перебираться к нам не приглашали?!

— Да ладно, свои же люди, — отмахнулся незваный визитер.

С каких это пор?! Аллочка как в воду глядела, опасаясь преследований бесцеремонного уголовника. Как бы она не потребовала от меня поменяться квартирами, ведь ее сближение с придурком и впрямь моя вина.

Я предавалась угрызениям совести, а гость, расположившийся в Аллочкином кресле, излучал самодовольство и уверенность. Как в собственной мужской неотразимости, так и в моем восторге от столь изысканного общества. И вот досада, никаких видимых травм, нанесенных любящей рукой, я у него не заметила. Неужто с дамой сердца удалось поладить мирно?

— Ты теперь всегда так будешь приходить? — решила я прояснить ситуацию раз и навсегда. Если нахал уверен, что только его подружка в состоянии постоять за свои права, самое время разъяснить ему ошибку.

— Да буду, буду, не боись, — успокоил меня новообретенный поклонник, и я неожиданно почувствовала, что втолковать мужичку расхождение в наших с ним взглядах на этикет может оказаться значительно сложнее, чем мне представлялось. Интересно, он действительно полагает, что именно так должен выглядеть и, главное, благоухать объект женских грез?

Ситуацию надо брать под контроль, причем немедленно, иначе всю оставшуюся жизнь нам с Аллой придется скитаться по чужим углам и перспектива закончить существование в сточной канаве окажется куда более реальной, чем смерть от руки убийцы.

— А сейчас ты выйдешь! Причем немедленно, и позвонишь, как и положено, в дверной звонок. И больше никогда, — я выделила голосом последнее слово, — ты не позволишь себе вламываться в эту дверь без приглашения!

Не уверена, что мужик понял меня правильно, потому как плотоядная ухмылка уступила место свирепой гримасе. Вот теперь я действительно струхнула. И кажется, сообразила, за какие такие грехи Николаша мог оказаться за решеткой. Догадка, увы, порадовала мало, и я начала шарить глазами в поисках оружия самозащиты.

Утюг я успела приглядеть, но ощутить в руке его приятную тяжесть мне не удалось. Дураком Колюня явно не был, дожидаться, пока я его чем-нибудь огрею, он не стал. Он кинулся на меня и повалил на Аллочкин диван, сделанный в последние предперестроечные годы и потому отнюдь не рассчитанный на перегрузки или длительное пользование.

«Надеюсь, подружка не будет в претензии за синхронно сложившиеся ножки», — совершенно некстати подумала я. В крайнем случае куплю ей новую кровать, она хоть не будет вонять псиной, каковой у подружки в жизни не водилось, что делало наличие запаха еще более обидным.

А вот про запахи оказалось вспомнить очень даже нелишне. У меня же в кармане освежитель для полости рта! И кто, как ни мой визитер, в нем нуждается?

— Да ты что, дрянь, делаешь?! — завопил Колюня. — Убью гадину, придушу падлу!

Врезав сквернослову ногой, я убедилась, что прыти у него поубавилось и некоторое время от каких-либо пакостей ему придется воздержаться. А потому добралась-таки до вожделенного утюга и направила беседу в нужное русло. То есть потребовала немедленно отдать мне отмычку, за которую я уже заплатила половину, а потом убираться восвояси.