За его спиной матросы костяными скребками драили палубу.

Врач осмотрел Ганнибала и посоветовал не тревожить полководца до утра.

— Он слишком пьян, претор, — говорил врач, вытирая руки чистым холщевым полотенцем. — Самое лучшее, дать ему выспаться. Сенату придется подождать.

— Лекарь, — претор поморщился, — Сенат может и подождет, но суффеты ждать более не желают. Римляне у ворот города, опасность велика, а лучший полководец проводит дни в беспробудном пьянстве.

— Даже если я приведу Ганнибала в чувство сейчас, — врач пожал плечами, — он будет бесполезен для суффетов. В его жилах много алкоголя, претор.

— Завтра Ганнибал должен предстать перед сенатом, лекарь. В противном случае ты рискуешь не дожить до старости.

— Хорошо, если ты настаиваешь… Я обещаю, что завтра Ганнибал будет в сенате, — врач слегка поклонился.

— Ты останешься здесь на ночь, лекарь, — распорядился претор. — Поставьте у дверей охрану. И помни, лекарь, твоя жизнь в твоих руках.

Утро начиналось препогано. Болела голова и мучала жажда. Ганнибал протянул руку, но спасительного кувшина не было.

— Клянусь Ваалом, укравший мое вино умрет, — прохрипел Ганнибал, пытаясь подняться с ложа.

— Прости меня, господин, жалкого вестника несчастья. Твое вино погибло. Его вывезли по приказу городского претора.

— А ты кто?

— Врач, господин. Мне приказано поставить тебя на ноги.

— Чаша доброго вина, вот лучшее лекарство для старого солдата.

— Но не для тебя, Ганнибал, тебе придется пить мое лекарство.

— Горькое, наверно?

— Отвратительное.

— Ты желаешь моей смерти, врач?

— Я хочу поставить тебя на ноги, Ганнибал. От того, сможешь ли ты здраво мыслить, зависит, буду ли я жить после заката.

— Ты хочешь жить?

— Каждый человек, даже последний нищий и раб, жаждет жить. Про себя могу сказать: не так чтобы очень, Ганнибал, однако вечером я приглашен на небольшую дружескую пирушку. Мой знакомец, Магон, привез из Греции редкую рукопись и дает скромный пир в честь ее приобретения.

— Твой знакомец глупец. Купцы ничего не смыслят в искусстве.

— У него хороший повар и он не жаден.

— Значит, хороший ужин стоит его глупости.

— Совершенных людей нет, Ганнибал, и я лишь подтверждение этого. Впрочем, как и ты, полководец.

— Врач-философ и солдат-неудачник. Где твое лекарство, лекарь? Я бы согласился на амфору хорошего вина, но пусть это будет твоя отрава. Хотя, постой. Все ли вино пропало?

— Увы, господин, подвал твоего дома пуст, все амфоры вывезли в общественное хранилище.

— Вот теперь твое лекарство не будет для меня слишком горьким, врач. Давай свою чашу.

Скука царила в сенате. Первый суффет раздраженно расхаживал по залу, второй, облокотившись о трибуну, читал свиток. Сенаторам, сидящим в первых рядах было видно как он шевелит губами.

Верховный жрец Ваала, страдающий болями в ногах, удобно устроившись в особом, изготовленном специально для него кресле, всегда носимом за ним храмовыми служками, что-то оживленно говорил окружившим его сенаторам, изредка громко похохатывая. Сенаторы, увлеченные рассказом верховного жреца, улыбались как-то очень двусмысленно. Председательствующий, глядя на веселящуюся группу, грозно хмурил брови, но молчал, уважая святость верховного жреца.

Первый суффет быстрым шагом подошел к председательствующему и зашептал на ухо:

— Чего мы ждем? Ясно, что Ганнибал не придет. Претор не справился с возложенными на него обязанностями. Я возьму десяток солдат, носилки и притащу Ганнибала сюда. Запрем его в одной из комнат, пока он не проспится, а потом соберем заседание.

Председательствующий скривил уголки губ.

— Не спеши, суффет. Претор знает свое дело. Он похож на молосса, вцепится, не отпустит, пока не добьется своего. Поэтому мы подождем до полудня. Если претору не удасться привести Ганнибала, поступим по-твоему.