Она была эквивалентна стационарной машине «БЭСМ», занимавшей целый зал. Для демонстрации машины ее поставили в зале на столе, устланном суконной скатертью. Пришли ведущие специалисты Б.В.Раушенбах, В.П.Легостаев и другие. Вставили программу, и машина заиграла веселый марш!

Недоверчивый М.В .Мельников подошел поближе, задрал скатерть, чтобы посмотреть, кто это так хорошо играет под столом.

Можно простить ошибку автору заметки по поводу «веселого марша» и названия ЦВМ — она им была написана в феврале 1992 года, т.е. спустя почти 30 лет после описанного события, видимо по памяти, но оставила у автора впечатление на всю жизнь.

Участвуя в разработке ЦВМ «Кобра-1», ЦНИИ-30 преследовало и свои интересы, которые заключались в том, что на основе «Кобры-1» военные хотели предложить разработку бортовой ЦВМ для создающихся самолетов, поскольку единственная тогда БЦВМ «Пламя», разработанная для применения в авиации, по их мнению, не могла рассматриваться как перспективная. Поэтому вскоре после нашего ученого совета руководство ЦНИИ-30 предложило совместно выступить с сообщением на совещании у заместителя Главкома ВВС МО А.Н.Пономарева с демонстрацией работы ЦВМ.

«Кобра-1» была очень мобильна, ее погрузили вместе с аккумулятором в «Волгу» и... опять же разместили на столе перед почтенной военной и гражданской публикой. Полковник Владимир Иванович Кибкало (начальник отдела ЦНИИ-30) выступил с докладом, затем я и мои коллеги продемонстрировали работу ЦВМ. Она, естественно, под восторг слушателей проиграла заложенную мелодию. Мы ответили на вопросы, а затем начались выступления.

Как и можно было ожидать, мнения выступавших были разные. Военные считали, что ЦВМ можно принять как базовую, впредь до создания новых и «закрыть пустоту в девяти авиационных комплексах», в том числе для самолетов Ту-4 и Ту-144. Некоторые представители промышленности считали, что вывод о принятии «Кобры-1» как базовой является преждевременным. И те и другие сходились в том, что для того, чтобы делать эту ЦВМ базовой для авиации, у нее должен быть главный конструктор - тот, кто доведет ее до авиационных требований, в том числе для работы в температурном диапазоне ±60°С. В этом они были правы, потому что требования к эксплуатации космической и авиационной техники существенно различаются.

В решении совещания был записан пункт о подготовке предложения в Госкомавиапром (П.В.Дементьеву) и Госкомрадиопром (В.Д.Калмыкову) для поддержки работ по ЦВМ «Кобра» в интересах авиации.

Кроме демонстрации работы «Кобры-1», в это время приходилось также принимать многочисленных посетителей, которые просили на нее документацию.

На предприятии Н.А.Пилюгина прорабатывались вопросы создания систем управления ракет на базе применения бортовых ЦВМ, но реальных проработок и макетов ЦВМ не было. Когда представители этого предприятия (И.Ц.Гальперин, В.А.Немкевич, М.А.Качаров) познакомились с макетом нашей БЦВМ, то загорелись идеей создать свой прототип. Мы им направили основную документацию на «Кобру-1», и вскоре они изготовили и демонстрировали на своей выставке 4-разрядный макет ЦВМ, на элементах и по структуре аналогичный нашей ЦВМ.

На такой же основе установились у нас отношения с киевским филиалом — филиалом КБ О.К.Антонова, который занимался автоматизацией подготовки и предполетной проверки оборудования самолетов типа Ан. После телефонного разговора генерального конструктора О.К.Антонова с С.П.Королевым к нам приехал директор этого филиала Игорь Александрович Ястребов со своими специалистами.

Мы показали им все наши текущие результаты по «Кобре» и поделились своими замыслами на ближайшую перспективу. И.А.Ястребов и коллектив его ведущих специалистов были большими энтузиастами внедрения цифровой техники в процесс испытания самолетов генерального конструктора О.К.Антонова.

По творческому настрою и духу коллектив И.А.Ястребова оказался очень близок нам, поэтому мы открыто шли с ними на сотрудничество. Надо сказать, что благодаря И.А.Ястребову, состоялось наше знакомство с выдающимся отечественным ученым, инженером и изобретателем Павлом Кондратьевичем Ощепковым — создателем первого в мире прибора обнаружения самолетов на больших расстояниях с использованием отраженных электромагнитных импульсов.

П.К.Ощепков был идейным и непосредственным создателем опытной отечественной приемо-передающей аппаратуры обнаружения далеко летящего самолета, испытания которой успешно прошли в Ленинграде в феврале 1934 года.

От этой даты можно вести отсчет изобретения радиолокации в мире. И родиной изобретения была Россия. Английское слово «радиолокация» (radio-location) появилось у нас только в 1942 году, когда для Красной армии стали закупать в Англии радиолокационные станции. Но еще в 1934 году в СССР по указанию заместителя наркома обороны маршала М.Н.Тухачевского и при поддержке секретаря Ленинградского обкома партии С.М.Кирова на ряде ленинградских заводов началось производство аппаратуры радиообнаружения самолетов.

В 1937 году на вооружении Красной армии появились первые отечественные станции «РУС-2» (радиоулавливатель самолетов). В том же 1937 году Ощепкова арестовали и осудили по «делу Тухачевского». Однако благодаря письму И.В.Сталину, подписанному академиком А.Ф.Иоффе, Г.К.Жуковым, К.Е.Ворошиловым и В.М.Молотовым, удалось вытащить Ощепкова из лагеря и дать возможность работать в «шарашке» (институте за колючей проволокой) до освобождения в 1947 году. Пока Ощепков находился в лагере, коллектив разработчиков «РУС-2» получил Сталинскую премию. Естественно, среди лауреатов П.К.Ощепкова не было.