«Еще вопрос, кто тут полетит с лошади, я или Агнес», — глядя, как девочка уверенно сидит в седле, подумала Киврин. Отпустив поводья, Агнес вертелась как юла, что-то постоянно поправляя в седельной сумке за спиной.

— Поедем уже! — нетерпеливо позвала Розамунда.

— Сэр Блуэт обещал мне серебряную уздечку для Сарацина! — похвасталась Агнес, не переставая рыться в сумке.

— Агнес, брось копаться и едем уже! — рассердилась Розамунда.

— Сэр Блуэт говорил, что привезет ее на Пасху, — продолжала Агнес.

— Агнес! Едем! Дождь польет.

— Не польет, — беспечно отмахнулась Агнес. — Сэр Блуэт... —Да неужели? — напала на сестру Розамунда. — Ты у нас теперь погодой управляешь? Нюня! Нюня несмышленая, вот ты кто!

— Розамунда! — вмешалась Киврин, берясь за отпущенные поводья Розамундиной кобылы. — Зачем ты обижаешь Агнес? Что с тобой? Тебя что-то гложет?

Розамунда выдернула поводья, натягивая их до отказа.

— Только то, что мы тут мешкаем из-за несмышленой нюни.

Киврин, хмурясь, отпустила поводья и взобралась в седло с подставленных рук Коба. Никогда еще она не видела Розамунду такой.

Они выехали со двора — мимо опустевшей выгородки для свиней прямиком на луг. День стоял свинцово-пасмурный, тяжелые облака лежали чуть не на крышах, ветра не было вовсе. Розамунда не зря опасалась дождя. В холодном воздухе чувствовалась промозглость. Киврин пустила коня побыстрее.

В деревне явно готовились к Рождеству. Из каждой лачуги тянулся дым, а на дальнем конце луга двое мужчин кололи дрова, бросая их в уже довольно высокую поленницу. Рядом с хибарой мажордома жарился на вертеле большой обугленный кусок мяса — коза? Жена мажордома доила перед дверью костлявую корову, на которую пыталась опереться Киврин в прошлый раз, когда ходила сама искать переброску. Когда-то у них с мистером Дануорти возник спор, надо ли Киврин учиться доить. Она уверяла, что в XIV веке коров зимой не доили, «запускали», а сыр делали из козьего молока. Про то, что коз не разводят на мясо, она тоже читала...

—Агнес! — рассвирепела Розамунда.

Киврин подняла глаза. Агнес, остановившись, снова извернулась в седле и копалась в сумке. После окрика она послушно двинулась вперед, но Розамунда со словами: «Больше я тебя не жду, нюня!» — послала коня рысью, распугав всех кур и чуть на задавив босоногую девчушку с полной охапкой хвороста.

— Розамунда! — крикнула ей вслед Киврин, однако та уже не слышала, а бросаться в погоню, оставив Агнес одну, было бы неправильно.

— Твоя сестра сердится, потому что не хочет ехать за остролистом? — спросила Киврин, выдвигая заведомо маловероятную версию в надежде, что Агнес предложит более удачную.

— Она постоянно не в духе, — ответила Агнес. — Вот бабушка ей попеняет за то, что ездит как маленькая. — Она пустила своего пони изящной рысцой через луг, благосклонно кивая крестьянам. Ни дать ни взять взрослая дама.

Девчушка, которую чуть не затоптала Розамунда, уставилась им вслед с открытым ртом. Жена мажордома посмотрела на них с улыбкой и продолжила доить, дровосеки с поклоном стянули шапки.

Они проехали мимо лачужки, где Киврин укрылась в свою прошлую вылазку. Той самой лачужки, где она сидела, когда Гэвин перевозил ее вещи в поместье.

—Агнес, а отец Рош ездил с вами за святочным поленом?

—Да, — кивнула Агнес. — Он его благословлял.

— Ох, — разочарованно протянула Киврин. Она-то надеялась, что священник мог вместе с Гэвином перетаскивать поклажу и знает, где переброска. — А кто-нибудь помогал Гэвину перевозить мои пожитки?

— Нет. — Поди пойми, знает Агнес на самом деле или не знает. — Гэвин очень сильный. Он зарубил своим мечом четырех волков!

Мало похоже на правду, но ведь и в спасение беззащитной девицы от разбойников тоже нелегко поверить. А чтобы завоевать сердце Эливис, он явно способен на все — даже притащить в одиночку повозку с сундуками.

— И отец Рош сильный, — размышляла Агнес.

— Уехал твой отец Рош! — заявила уже спешившаяся Розамунда. Она привязала коня к погостной калитке и стояла уперев руки в боки.

—Ты в церкви смотрела? — спросила Киврин.

— Нет, — буркнула Розамунда. — Подмораживает. У отца Роша хватит ума не сидеть тут сиднем, пока снег пойдет.

— Пойдем заглянем в церковь, — сказала Киврин, слезая с коня и протягивая руки, чтобы подхватить Агнес.

— Нет, — заупрямилась девочка вслед за старшей сестрой. — Я подожду здесь, с Сарацином. — Она похлопала пони по холке.

— Ничего с Сарацином не станется. Пойдем, надо сперва посмотреть в церкви. — Киврин вытащила Агнес из седла и, ухватив за руку, открыла погостную калитку.

Агнес не вырывалась, но то и дело тревожно оглядывалась на оставленных лошадей.

—Сарацину страшно одному.

Розамунда, остановившись посреди погоста, круто развернулась, снова уперев руки в боки.

—Ты что там прячешь, маленькая негодница? Яблок натаскала в седельную сумку?

— Нет! — всполошилась Агнес, но Розамунда уже шагала к лошадям. — Не подходи! Это не твой пони! Он мой!