— Тогда прошу! — произнес он и помог девице вылезти, с тем чтобы препроводить ее на шоферское место.

Невысокая, крепкая, широкобедрая, с пучком разноцветных косичек на затылке, она выглядела нелепо, но чем-то вдруг очень понравилась Александру Павловичу. В ней было какое-то неожиданное обаяние. Простодушия, что ли? Основательности?

— Меня Верой зовут, — представилась она, стоя напротив него и улыбаясь.

— Александр, — суховато ответил он и спросил: — А Всеволод Андреевич что?

— Ничего. Заснул, — со спокойной улыбкой сообщила Вера. — Он, как вы, не в кондиции.

«Да нет, такие всегда в кондиции, — ядовито подумал Александр Павлович, — больной, больной, а мыла не ест!»

Он сел рядом с Верой, чтобы показывать ей дорогу.

— Нам на Ярославку, — сказал он вслух и тут же поправился: — На Ярославское шоссе, я имею в виду. Вы, я думаю, не москвичка, Москвы наверняка не знаете. Как ехать, я подскажу. Когда на шоссе выедем, я сам поведу, там уже можно будет.

Вера согласно кивнула.

— А права-то у вас есть? — спохватился Александр Павлович. — В Москве сейчас строго!

Ему только не хватало дорожных неприятностей. Правда, деньги были, чтобы их уладить, но желательно было бы обойтись.

— Не беспокойтесь, — ответила Вера и тронула машину с места так уверенно, плавно и мягко, что Саня только диву дался.

— Да вы профессионал, — не мог не похвалить он ее.

— Я инструктором в автошколе работала, — отозвалась она и уверенно повернула к Садовому кольцу.

— В Москве? — изумился Александр Павлович. — Вы, что же, выходит, москвичка?

— Нет, я в Твери работала. В Москве я недавно живу.

Вера повернулась к нему с улыбкой, и он не мог не отметить, какие блестящие у нее глаза, а взгляд спокойный, доброжелательный. И он тоже ей улыбнулся и с удовлетворением откинулся на сиденье, собираясь следить за дорогой и давать Вере необходимые указания.

Когда Вера снова обернулась к своему спутнику, он крепко спал, лицо у него было совсем мальчишеским, и по нему бродила счастливая улыбка. Она не стала его будить, хотя не вредно было бы выяснить поточнее дорогу.

— Очередные временные трудности, — философски покачала она головой, — придется справляться самостоятельно.

И двинулась на свой страх и риск по московским переулкам.

Миша оставил машину во дворе и на четвертый этаж стал подниматься пешком. Он и сам не мог понять, почему волнуется. А может, и мог, но только не хотел снова погружаться в то, от чего так старательно отгораживался все эти годы. Из сумки у него торчал оранжевый слон с большими ушами, слон сидел на таких же оранжевых мандаринах, которые обожала Иришка, а в руках Миша держал пакет с пестрыми карамельками, которые они любили оба.

Только он ступил на площадку четвертого этажа, дверь открылась, и Ляля в золотистой куртке, в коричневых брючках, ловкая, ладная и, как всегда, торопливая, кивнула ему на бегу, помахала и, стуча каблучками, заспешила к лифту. В тот же миг выскочила Иринка и повисла у него на шее.

— Папулечка мой прекрасный! — пропела она.

Миша закружил ее по площадке, и так, кружась, они влетели вдвоем в квартиру. Как давно он тут не был! А запах остался прежним, пахло книжной пылью и пригорелым молоком. Еще Ляля, кажется, поменяла духи. Несмотря на тусклый свет в прихожей, в глаза бросились ободранные по углам обои, затертый до черноты, когда-то покрытый лаком паркет. Из-за тусклого света, из-за нависающих со всех сторон шкафов и полок квартира показалась гостю полутемной пещерой. А ведь когда-то он тут жил и ничего уютнее этой старинной московской квартиры представить себе не мог. Здесь жили еще Лялины дедушка с бабушкой, потом родители, а теперь она сама с дочкой. Иринка тащила его в сторону ванной, наверное, руки мыть, как положено, но он прошел по коридору и заглянул в столовую, увидел облысевший зеленый диван, старинный резной буфет, картины на стенах. Ничего не сдвинулось с места за эти годы, но как-то пожухло, обветшало. Иркин яркий конструктор на столе и пышноволосая нарядная Барби выглядели непрошеными гостями среди одряхлевшей ветхозаветной старины. Миша подошел к окну, выглянул во двор, открыл форточку.

— Может, пойдем погуляем? — предложил он Иринке.

— Потом пойдем, — ответила она. — Сейчас пойдем, я тебя покажу Мартину.

— Меня? Мартину? Какому еще Мартину? — рассеянно спросил Миша, послушно идя следом за Иринкой, а она изо всех сил тянула его за руку по коридору.

В коридорных потемках Миша наткнулся на какие-то коробки и больно ушиб коленку.

— Мартину потом меня покажешь, — решительно заявил он. — Сначала вам тут нужно лампочки ввернуть. А то в такой темнотище того и гляди без головы останешься!

Иринка с удивлением смотрела на отца. О какой темнотище он говорит? Она так привыкла к своей квартире, что двигалась в ней наизусть и никаких неудобств не испытывала.

— Кстати, и мне есть с кем тебя познакомить!

— С кем? — Иринка с любопытством заглянула Мише в лицо.

Они уже дошли до прихожей, Миша почти на ощупь отыскал в углу свою сумку и достал оранжевого слона. Ему показалось, что даже от новой игрушки вокруг посветлело.

— Вот, пожалуйста, знакомься! Слон из Африки, привез тебе солнышко и мандарины.