Капитан 1-го ранга П.М. Плен и несколько «нежелательных» офицеров «Славы» были вскоре отправлены в Штаб командующего флотом.

Матросы 5-го дивизиона миноносцев, которым, до назначения на «Славу», командовал капитан 1-го ранга П.М. Плен и где он пользовался большой популярностью, как прекрасный боевой начальник, быстро узнав о случившемся, возмутились поступком команды «Славы» и послали на наш корабль двух делегатов. Они произнесли на собрании матросов толковые речи, в которых объяснили им всю необоснованность и позорность их поступка по отношению к капитану 1-го ранга П.М. Плену и другим «славским» офицерам.

Наша команда была совершенно смущена речами делегатов — и немедленно выбрала своих представителей для отправки на «Кречет» с тем, чтобы просить капитана 1-го ранга П.М. Плена и других офицеров вернуться на «Славу». Командир долго отказывался выполнить просьбу команды, но после того как ее представители стали перед ним на колени и умоляли вернуться, наконец согласился.

Между тем в течение всего дня до нас доходили, как в кошмаре, сведения о безумных диких расправах матросов с офицерами на некоторых кораблях. Знакомая дама сообщила мне по телефону об убийстве нашего милого бывшего соплавателя, лейтенанта Н.Н. Лауданского. Группы кровожадных матросов, из числа «завоевателей свободы», с другого корабля, ворвалась на миноносец «Эмир Бухарский», на котором плавал Н.Н. Лауданский, и убила всех его офицеров.

В тот же день, поздно вечером, к общей радости оставшихся на «Славе» офицеров, капитан 1-го ранга П.М. Плен вернулся с остальными офицерами на корабль и вступил в командование им. Матросы встретили прибывших громовым «Ура!».

Капитан 1-го ранга П.М. Плен оставался на «Славе» всего лишь три дня, т.к. не мог спокойно переносить всего происходившего на ней. Когда создался судовой комитет, он позвал к себе корабельного врача, заявил ему, что заболел расстройством нервов, — и покинул корабль, к огорчению всех офицеров и команды.

Вскоре командиром «Славы» был назначен ее бывший старший офицер капитан 1-го ранга В.Г. Антонов, а вслед за этим прибыл на корабль и новый старший инженер-механик капитан 2-го ранга Л.Ф. Джелепов.

Относительно скрывшегося с корабля инженер-механика старшего лейтенанта Б.В. Уляницкаго нам стало известно, что он благополучно добрался до госпиталя, вылечил легкую рану руки — и попал в Петроград, где получил новое назначение на тыловую должность. Там же находились и инженер-механики: мичман Ильин и мичман Богословский. Команда «Славы» попросила их вернуться на корабль, что они и сделали.

«Славские» матросы после возбуждения, охватившего их в первые дни переворота, стали успокаиваться, и корабельная служба скоро наладилась, но дисциплина была уже подорвана и в дальнейшем все больше и больше расшатывалась под влиянием сильной агитации большевиков против офицеров, имевшей целью устранить их благотворное влияние на матросов.

К июлю месяцу часть команды «Славы», преимущественно полуинтеллигенты из вновь назначенных на корабль молодых матросов, была уже в большой мере развращена большевистской пропагандой и, проявляя активность и настойчивость по директивам партийных руководителей, оказывала сильное давление на большинство.

Благоразумные, сохранившие полностью сознание долга матросы, которые в первые месяцы после переворота проявляли, в помощь офицерам, благоприятное воздействие на команду, скоро возненавидели политику и совершенно отстранились от нее, когда убедились в том, что нет никаких сил бороться с крайне левонастроенными демагогами; они перестали посещать судовые собрания и предпочитали съезжать на берег или занимались вне корабля рыбной ловлей, когда к тому представлялась возможность.

В начале августа командир «Славы» получил секретное предписание Штаба флота—приготовить корабль к походу в Рижский залив и ожидать распоряжения. Когда команда узнала о цели похода, то стала выражать по этому поводу протесты, которые она обосновывала тем, что два корабля нашей бригады, «Император Павел» и «Андрей Первозванный», до сих пор еще не принимали участия в боях, что их команды занимаются лишь политикой, агитируют против войны и призывают к братанию с немцами.

«Пусть и они повоюют в Рижском заливе да понюхают пороху; пусть попробуют побрататься с врагом, когда он будет забрасывать их тяжелыми снарядами с дредноутов, либо атакует подводными лодками или гидропланами», — говорили «славские» матросы, вспоминая с обидой недружелюбное к ним отношение «павловцев» и «андреевцев» после возвращения «Славы» из Рижского залива в Гельсингфорс и не забывая позорно наведенных на наш корабль 8-дюймовых орудий «Императора Павла I» в день переворота.

Командир «Славы» принужден быль объяснить команде, что ни один из указанных кораблей нашей бригады нельзя послал» в Рижский залив по причине их большой осадки и длины, не укладывающейся в кривых поворотах Моонзундского канала, и что оперативные задания не обсуждаются, а подлежат лишь исполнению. Замечая, что эти доводы мало действуют на матросов, капитан 1-го ранга В.Г. Антонов заявил им, что уклонение от выполнения оперативных распоряжений является государственной изменой и что он, не желая быть к ней причастным, принужден будет подать рапорт командующему флотом с просьбой о смещении его с командования кораблем.

После этого всякие протесты прекратились; команда поняла, насколько серьезно обстоит вопрос с предстоящим походом «Славы» в Рижский залив, — и заявила командиру, что с ним готова идти куда угодно.

Вскоре затем наш корабль был отправлен в Лапвик, где пробыл около двух недель в ожидании распоряжения о дальнейшем следовании; переходу через Финский залив препятствовали непрерывно подстерегавшие нас подводные лодки, о которых имелись информации в Штабе флота.

Ночью 24 августа «Слава» наконец перешла к острову Вормс и 26 августа, пройдя Моонзундский канал, прибыла в Куйваст, спустя десять месяцев со времени ее ухода оттуда в Гельсингфорс.