Она ждала этого звонка с Рождества. Состоится ли? А может, передумали и разбрелись по домам, забегались или просто устали от обилия нахлынувших праздников или забыли.

Супруги Татьяна и Назар открыли персональную выставку в Будапеште в канун православного Рождества. Возможно, ещё там, не вернулись. Лялька вторые рождественские каникулы кряду, покоряет Будапешт в компании сестры и её нового мужа. Они облюбовали один из самых престижных отелей в центре венгерской столицы, славящемся термальными бассейнами и саунами. Масса впечатлений, о которых Ляльчик рассказывает сладко и лениво, описывая отличный сервис и всякие диковинки, живописно и с подробностями.

Она, конечно же, поехала бы в этом году в другую, замечательную и не менее роскошную страну, но очередной муж богатой сестры капризен, консервативен и с его мнением пока что считаются больше, чем с её, Лялькиным. Увы, кто платит – тот и музыку заказывает. Лялька молчит, потому что не платит, зависима, только чуть поджимает губки, но покоряется. С другой стороны не так часто предоставляется возможность пожить в номере стоимостью сто долларов в сутки и встретить Новый год за границей. Будапешт развлечениями славится. Почему бы и нет? В праздники Будапешт, как Ноев ковчег, здесь всякой твари по паре.

«Я же не виновата, что у меня такая крутая сестра – громко оправдывается, слегка кокетничая, Ляльчик, возвращаясь после очередного вояжа в новой роскошной шубке чуть-чуть поношенной, но в тайну эту посвящены только избранные. Сестра щедра и шубок у Ляльчика много. Она от счастья на седьмом небе. Женщина без одежды – это понятно, но без меха…. Шубка код, текст-шифровка, визитная карточка в клуб аристократов. И Лялька жмурится, гладит рукой шкурки убиенных животных, нежит ладонь сладостным прикосновением.

До появления нового мужа они с сестрой изведали радость наслаждений в странах, изобилующих экзотикой. В лексикон нашего провинциального города уверенно вошла и мгновенно стала крылатой фраза, брошенная в момент прощания с подругами второпях на перекрёстке: «Ноги моей больше на Канарах не будет» – безапелляционно сказала Ляльчик, и ей поверили. Утверждение передавалась и комментировалась, как бы шло по этапу. Круг общения Ляльчика был довольно широк, фраза быстро распространилась среди знакомых и совсем незнакомых людей. Истинную причину бунта знали не многие. Путешествие с сестричкой на знаменитые острова закончилось для обеих жутким расстройством желудка.

Ляльчик вдруг, к своему собственному удивлению, стала ярым пропагандистом красот и достопримечательностей родины и Крыма, в частности. Дачу на южном берегу, не то в Мисхоре, не то в Гурзуфе, сестра прикупила давно, в сравнительное недорогое время, и Ляльчик ежегодно ездила туда оздоровляться и молодеть. «Лучше нашего Крыма ничего нет» – заявила она. И ей поверили все, кто не был на Канарах, но отдыхал в Крыму. К ним присоединились те, кто не был ни там, ни там. Единогласие уходило вглубь человеческой тонкой психологии. Большинство знакомых хорошо знали, что на Канары они с расстройством или без расстройства этого чёртового желудка никогда не попадут. К тому же делать там, нам людям требовательным и искушённым, нечего. Лялька сказала, что на островах всё привозное и пальмы повсюду растут, как комнатные цветы, в горшках. С ней согласилась менее везучая на развлечения и деньги часть приятелей и приятельниц и их ущемлённое самолюбие сразу же успокоилось. Авторитет её был высок, и подвергнуть сказанное сомнению никто не решился. Ляльчика, нежное, кокетливое и не унывающее создание, любили все без исключения.

«О чём сейчас щебечет наша милая Лялечка?» – с тоской подумала Ольга. Может, они замотались, забыли, вспомнят о не состоявшейся встрече с явным сожалением уже на одном из дней рождений, которые обрушиваются на них весной, как паводки в горах. И угораздило им всем родиться почти в одно время. Прямо никакого продыху. Но до весны, до первого дня рождения, первых сигналов приближающегося тепла, встреч на природе, летних городских террасах, весенних художественных выставках с неизменными продолжениями фуршета в каком-нибудь кабачке, ещё очень и очень далеко. Сейчас зима, разгар новогодних празднеств, для остроты ощущений, разбавленных постными буднями нескольких рабочих дней.

Прозу жизни Ольга не любила, но, увы, именно проза определяла её бытие. Не помогали даже её меркантильность и умение просчитывать всё наперёд. Что бы она не предпринимала, ничего не менялось ни в личной жизни, ни на роботе. Рутина. Это значит, каждое утро надо вставать, считать, что в кошельке в наличии, думать: должно быть намного больше, заниматься давно опостылевшими делами. Поздними вечерами варить супчик на куриных спинках, смотреть часами в ящик телевизора, в её квартире он больше напоминает форточку, на утро забыть всё увиденное накануне окончательно и бесповоротно. Глухую скуку и чрезмерный вечерний аппетит навевали на неё модные сериалы про коррупцию, успешных бандитов, ставших политиками, неживая возня в постели и пустые разговоры страдающих от безделья дам.

А где-то там, далёкие Канары с насыпными пляжами, бассейнами, пятизвёздочными отелями под пальмами. Заграничный паспорт лежит в ящике письменного стола, уже который год, не востребованный и незаслуженно забытый.

Грустные мысли прервал звонок, тот самый, долгожданный. «Мой голову, одевайся, собирайся. В шесть мы ждём тебя в «Кактусе». Не опаздывай» – скомандовал знакомый бодрый голос Люльчика в телефонной трубке. Секунду Ольга колебалась. Ванную, нет, она не будет её принимать. Расслабленность и вялость ей сегодня не понадобятся. Душ бодрит. Она открыла кран, встала под мощную, радостную струю снять напряжение пошло, в бестолковой суете прожитого дня. Из ванной комнату она вышла как новенькая: оживлённой и помолодевшей, подсушила волосы, подкрасила ресницы и полезла в шкаф, выбирать наряд, приличествующий случаю.