В Америке прославленный комик, говоривший, что его глаз — это его хлеб, в возрасте 57 лет сделал операцию по устранению косоглазия. Но мало кто знал, что во время одного из своих приездов Крамаров сделал в Москве пластическую операцию. Савелий был артист, а артист всегда должен выглядеть хорошо!

— А вдруг я не проснусь? — испугался он общего наркоза. И операцию провели под местным наркозом ничуть не хуже: все что нужно подтянули и подрезали.

Александр Половец, один из его близких друзей, вспоминает, что артист приехал из Москвы какой-то необычный. Они с друзьями пошли в ресторан. Александр сидел напротив Саввы и внимательно разглядывал его новый облик. Казалось, что шея стала тоньше и длиннее, а голова с гладким лицом без морщин почему-то выглядела крупнее. Крамаров вопросительно смотрел на друга, ожидая вердикта, тот выдержал томительную паузу и наконец интригующе спросил:

— Знаешь, на кого ты стал похож?

— На кого? — с тревогой в голосе спросил Савелий.

— На сперматозоид! — торжественно объявил Половец.

Савелий нисколько не обиделся и расхохотался вместе с друзьями.

Будучи человеком глубоко духовным, Савелий Крамаров не находил покоя вдали от места упокоения своей матери, воспитавшей его фактически в одиночестве и так рано его покинувшей. Прах Бенедикты Соломоновны хранился в колумбарии Донского кладбища. В один из своих приездов он отважился на поступок, о котором не расскажет никогда ни своей первой американской жене, ни второй, ни самым близким друзьям. Знали об этой тайне только участники дерзкого плана: московский друг Ахмат Маликов и двоюродный брат Крамарова Виктор. Троица прибыла на кладбище, попросила у смотрителя лестницу, якобы для ухода за высоко расположенной нишей, в которой покоился прах. Озираясь по сторонам, друзья достали урну и, бросив лестницу, спешно покинули территорию кладбища, В машине за забором их ожидала жена Маликова — Ольга. Операция была проведена успешно. Никто не обнаружил пропажи. Все время пребывания Савелия в Москве урна, ожидая отъезда в Америку, стояла в его комнате. Трудно представить проблемы, с которыми столкнулся бы Крамаров на таможне, объясняя содержимое загадочного сосуда, но, наверное, сам Господь Бог и природная находчивость помогли не вызвать никаких подозрений: для отвода глаз Савва поместил урну с прахом в обыкновенную затертую хозяйственную авоську. На прощанье уже в аэропорту по дороге на посадку он обернулся и помахал своим «соучастникам» с тревогой смотревшим ему вслед, одной рукой, в другой руке он крепко сжимал ручки неброской кошелки с заветным грузом. Впереди их ждала еще одна таможня.

К 1995 году Савелий Крамаров добился и достиг очень многого: с женой Наташей он жил в собственном доме в Сан-Франциско, состоял в Гильдии американских актеров, его достаток был стабилен, он мог посещать время от времени Родину, его окружали преданные друзья. Получил (наконец-то!) главную роль в новом американском фильме, причем утвердили его по одному рабочему ролику, что бывает лишь с очень известными и популярными актерами Америки. Будущее казалось безоблачным, и вдруг…

— Ребе, что такое жизнь?

— Зачем ты хочешь испортить ответом такой прекрасный вопрос?!

После операции по поводу злокачественной опухоли кишечника у Савелия развились многочисленные осложнения, врачи давали пять дней жизни — он прожил сорок. Последние дни рядом с ним находился лучший друг — Олег Видов, казалось, он вообще не уходил из палаты тяжелобольного. Через ИТАР ТАСС Олег дал сообщение в российские газеты о скорой смерти актера. Хлынул поток писем, телеграмм и подарков от поклонников из России и стран бывшего СССР Видов все зачитывал вслух уже ничего не видящему Савелию. Он слабо улыбался и поднимал правую руку, выражая радость, говорить он тоже не мог. Так с улыбкой на лице в потоке нескончаемой любви друзей и поклонников 6 июня 1995 года он ушел из жизни.

Александр Левенбук сказал: «Если бы не болезнь, он бы вернулся: не было причин находиться в Америке». Быть может, он бы вернулся. Теперь никто не может этого знать, но прах Бенедикты Соломоновны и ее сына Савелия Викторовича Крамаровых покоится в американской земле.

12 октября 1997 года на могиле С. Крамарова был открыт памятник, созданный скульпторами Михаилом Шемякиным и Вячеславом Бухаевым. Памятник представляет собой следующую композицию: актерский гримировочный столик — на нем разбросаны несколько масок, которые олицетворяют роли в кино и на сцене, зеркало в раме отражает Савелия, на нас смотрит на редкость доброе, обаятельное и улыбчивое лицо актера. И еще на столике лежит раскрытая книга, куда занесены названия любимых актером фильмов: «Друг мой, Колька!», «Неуловимые мстители», «Джентльмены удачи», «Двенадцать стульев», «Большая перемена»…

— Сонька, ты представляешь, надо мной все издевались, что я веду здоровый образ жизни, что я вегетарианец, что я голодаю, что пью очищенную воду, а у меня рак кишечника! Все умрут со смеха.

— Никто не умрет со смеха, Савва, никто и никогда, — ответила очень серьезно и очень твердо подруга его молодости Соня Мельникова.

Я — советский Луи де Фюнес!

Смешное зрелище многого стоит. У меня была маска бесшабашного, веселого, правда, туповатого, но хорошего, своего парня. Зритель покупался именно на эту «хорошесть». Кстати, я и сам хороший. Сердцевина у этого героя моя.

Я совсем другой теперь. «Советским» быть перестал. В первую очередь исчезло чувство страха. Я свободен. Я очень раскрепостился — и внешне, и внутренне. Этого мне всегда не хватало. Но я потрясен тем, насколько вы здесь переменились! Смелые, открытые, свободные люди. Горбачев провернул великое дело — раскачал систему. Разве мало?! Все придет постепенно, все у вас получится.

Я не скрываю, что потерял славу, всенародную любовь. Я принес их в жертву другим сторонам жизни. За все приходится платить. Мой выбор сделан. В жизни выиграл, в славе проиграл.

Я люблю жизнь. Помните, как обозначена цель человеческого существования в Екклесиасте? «Веселиться и делать доброе в жизни своей».

Если бы я сейчас начинал жизнь сначала, у меня была бы одна жена и много детей. В ближайшее время я собираюсь жить и наслаждаться жизнью.