— Да, аналогии мучают всех нас, выпрыгивают, как бесенята, из уважаемой современности. Но заход на Святую Елену все едино подарок судьбы! А образцы, собранные на острове, и что возьмем на Тристан-да-Кунье, помогут проследить связь структур островов и подводного хребта.

Два дня работали неподалеку от Святой Елены, драгировали вершины и склоны подводных гор, обнаружили много подводных вулканов.

Уже взяли курс к югу от острова, направляясь к подводному хребту Китовому, но капитан, Шерохов и старший штурман, изучая синоптические карты, поняли: надо немедленно идти к островам Тристан-да-Кунья, расположенным в самой южной части океана, неподалеку от Антарктики.

Добро на заход получили, а перемена обстановки к худшему могла вот-вот сделать такой зигзаг невозможным. Померкло солнце, тропики оказались позади, и их сияющий свет представлялся чуть ли не миражем, как и чистое небо, и синий океан. Море отливало тусклым металлом, а то и чернело, не предвещая легкого плавания, солнце укрылось облаками, участники экспедиции натянули на себя свитера и куртки.

Шерохов, еще не выйдя на Китовый хребет, обдумывал детальные полигонные исследования и тревожился, что дадут драгировки коренных пород хребта. Наступило то состояние, когда необходимо было сказать своим коллегам: пора! Пора ответить на разные вопросы, что поднимаются со дна океана, далеко не однородного происхождения. Но простые истины и вызывали возмущение совсем не мальчиков, а мужей науки, среди них первую скрипку играл Слупский. Ему, Андрею, одному из пионеров тектоники плит, дрейфа континентов, спустя полтора десятка лет, теперь необходимо было обосновать гипотезу о том, что не все явления в образовании дна океанов вызваны рифтогенными процессами, расширением океанического дна за счет них. Под слоем осадков порой встречались почти до неузнаваемости измененные породы несомненно континентального происхождения. Пока публично Шерохов воздерживался до конца высказать то, что выстраивалось в цепь доказательств новой гипотезы, еще во время рейсов на «Гломаре Челленджере-2» и на «Эваристе Галуа».

И сколько ж ученых, сперва в штыки принявших в начале шестидесятых годов освободительные в ту пору, даже революционные в геологии доказательства тектоники плит, теперь хотели быть правовернее папы. Среди них Эрик Слупский. Тогда он презрительно говорил: «Затянули бедного собрата мыслишки о дрейфе материков, мол, в районе срединно-океанических хребтов выходят глубинные породы, постепенно растекаются по обе стороны хребта, дно океана расширяется, а тут и подвижка плит на пластичной подстилке — астеносфере, — во-он как увлекательно!». И избегал Эрик серьезных дискуссий, подыгрывал демагогам.

Тогда Андрея обвинили в ереси, теперь опять, но шли от обратного: как осмелился усомниться в универсальности теории тектоники плит?! Он же стремился понять природу явлений, которые не укладывались в привычные толкования.

А Китовый хребет должен был, хотела того подводная громадина или не хотела, вступить в диалог с Андреем. Драги и колонки, ленты записей сейсмопрофилографами должны помочь доуяснить то, что подсказывали уже материалы, добытые со дна океана, и с помощью бурового судна «Гломар Челленджер-2». Ведь Андрей сам принимал участие в тех экспедициях, ища ответа на загадки, что загадал океан.

Пока Шерохов беседовал с учеными разных стран, выслушивал их еще предварительные суждения по уже собранному материалу, Ветлин готовил экипаж к заходу, не сулившему им легкой работы.

— Там, у Тристан-да-Куньи, всегда крайне сильное волнение, а добираться в закрытую бухту придется на малом суденышке, на шлюпке, «Петр Митурич» должен оставаться на рейде. Но ковш бухты закрытый, меж двумя бетонными молами проход узкий, и если захлебнется мотор лодки, выкинет на скалы, — пояснил капитан Шерохову.

Андрей зашел в радиорубку, где и застал Ветлина. В этот момент с Тристан-да-Куньи пришла радиограмма: «Высаживайтесь на вертолете».

— Трогательная забота, они не допускают, что у нас его просто нет, — усмехнулся Ветлин. — Да, надо бы иметь и вертолет, и автономную подводную лодочку для исследований. Ах, как надо б! Урванцев и Большаков Слава спят и видят, когда наконец-то будет выбран один из вариантов из их проектов подводной лодки.

Но сетования обычно терпеливого Ветлина были прерваны получением другой радиограммы, в ответ на ветлинскую: «В вашем распоряжении самоходная баржа».

За два рейса баржа доставила участников экспедиции на остров. Быстро и точно ныряла она в горловину ковша-бухты, проскользнув стремительно через угрожающее у мола клокотание волн.

Издали остров казался фиолетовым, сплошь скалистым, вблизи он радовал глаз зеленью прибрежных лугов, деревья тут и вовсе не росли. По лугам бродили коровы и овцы, а пастырями у них были крупные, смахивающие одновременно на колли и лайку собаки.

Радушие немногочисленных островитян располагало. Напоив гостей молоком, разместили их на двух тракторах с прицепами. Посмеиваясь, молодые парни в ярких свитерах — ведь остров продувало со всех сторон — не только рассказали, но и издали показали свою достопримечательность: единственный автомобиль, «фольксваген» местного полицейского, стоял на приколе. Как они пояснили, «сунуться» на нем тут и некуда было, здешние кручи оставались для него недоступными.

Но даже на тракторах участники экспедиции с трудом смогли взобраться вверх по узкой террасе, одолели лишь километра три, отряды разделились для сбора образцов: один двинулся к востоку, другой — на запад. Сперва трактор с прицепом, на который вместе со своими спутниками взобрался Шерохов, проехал по прибрежной дороге, минуя множество маленьких угодий. Они отделены были друг от друга сетками примерно через каждый километр. Так обозначались границы частных владений.

Всюду слышались задорные петушьи голоса, ни куры, ни их властелины, гордо вышагивавшие по острову со сверхромантическим названием, не обращали ни малейшего внимания на веселых черных собак, а у тех франтовато на черной шерсти выделялись белые носы и лапы. Один из псов, радушно взлаяв, с ходу прыгнул на прицеп, угодив прямо к Шерохову на колени.