Естественно, что в господствующих в обществе представлениях и настроениях так или иначе преломлялась жизнь императорской семьи, хотя царь и особенно царица были очень далеки от подобных модных течений, никогда такие темы публично не обсуждали и вообще не высказывали никакого интереса к ним. Через некоторое время беспощадная молва будет утверждать, что А. А. Вырубова, эта пресловутая «устрица» (такую оскорбительную кличку дали ей в свете) сожительствует с «грязным мужиком Распутиным».

Ничего плотского в этих отношениях никогда не существовало. Вырубова относилась к Распутину с почтением, даже с обожанием. «Он умный человек, мне казалось, самородок, и я любила его слушать… Он объяснял Священное Писание… Он знал все Св. Писание, Библию всю…» — вспоминала о нем Анна Александровна. Она, как и царица, уверовала в то, что молитвы этого «посланца Божьего» дойдут до Всевышнего, спасут и сохранят царскую семью, приведут Россию к счастью и процветанию. Для себя Анна ничего не просила, так как собственных интересов у нее и не было.

«Анин домик» в Царском Селе, по выражению министра внутренних дел А. Д. Протопопова, являлся своего рода «папертью власти». Он находился неподалеку от Александровского дворца. Минуя все придворные условности, во время своих прогулок в неофициальной обстановке императорская чета могла видеть человека, «объясняющего жизнь». Судя по дневникам царя, первая такая встреча относится к весне 1908 года: «Вечером покатались и заехали к Ане. Видели Григория с Феофаном. Так было хорошо», — записал царь 12 марта.

Вскоре в этих собеседованиях стали участвовать и царские дети: сначала старшие (Ольга и Татьяна), а затем и все остальные. Царь и царица принимали Распутина и в своих покоях, правда, такие встречи бывали довольно редкими и проходили они под покровом тайны. А после серии скандальных историй они совсем прекратились. «Сибирский старец» скоро стал своим и для детей Николая II, воспитанных в духе глубокой религиозности, беспредельно уважавших и ценивших все то, что было дорого родителям. 25 июня 1909 года Ольга Николаевна писала отцу из Петергофа: «Мой милый дорогой Папа. Сегодня чудесная погода, очень тепло. Маленькие (Анастасия и Алексей. — А. Б.) бегают босиком. Сегодня вечером у нас будет Григорий. Мы все так чудесно радуемся его еще раз увидеть…»

Впервые разговоры о Распутине возникли в столичном высшем обществе в 1908–1909 годах. Передавали друг другу сенсационную новость: в царской семье появился советчик, родом из Сибири, какой-то мужик. Говорили, что раньше он был конокрадом, а потом стал сектантом-хлыстом. Слухи были неопределенные, никто толком ничего не знал, но тем не менее они вызвали озабоченность у должностных лиц. Дворцовый комендант В. А. Дедюлин счел своим долгом сообщить начальнику петербургского охранного отделения генералу А. В. Герасимову, что у «Вырубовой появился мужик, по всей вероятности, переодетый революционер», который бывает там в присутствии царя и царицы. Довольно быстро удалось установить, что к революционной среде Распутин отношения не имеет и что у него уже в это время существовала известная духовная близость с императорской четой.

Последнее обстоятельство обеспокоило министра внутренних дел и премьера П. А. Столыпина, поручившего товарищу министра внутренних дел и шефу корпуса жандармов генералу П. Г. Курлову установить за Распутиным наблюдение. Выяснилось, что в прошлом этого человека имелось немало темных страниц, а о его жизни циркулируют нелицеприятные слухи. Петр Аркадьевич прекрасно понимал, что нахождение около венценосца человека с сомнительной репутацией неизбежно будет дискредитировать его, тем более что об этом рано или поздно станет широко известно. Враги трона и династии получат еще один козырь.

Собранную информацию премьер решил представить царю. Объяснение произошло ранней весной 1911 года. В пересказе третьих лиц сцена выглядела следующим образом: император внимательно выслушал сообщение первого министра, поблагодарил и сказал: «Я знаю и верю, Петр Аркадьевич, что Вы мне искренне преданы. Быть может, все, что Вы мне говорите, — правда. Но я прошу Вас никогда больше мне о Распутине не говорить. Я все равно сделать ничего не могу». Точная дата разговора неизвестна, но 4 июня, за три месяца до трагической гибели «сильного премьера», царь записал: «После обеда имели радость видеть Григория по возвращении из Иерусалима и с Афона».

«Радость видеть» император редко с кем испытывал. И уж если этой эмоции нашлось место среди лапидарных и сухих ежедневных дневниковых записей, то, надо думать, состояние духа у него было действительно приподнятым. Что же произошло? Под воздействием каких чар находился самодержец? Неужели только хорошее знание Священного Писания могло так покорить сердце царя? Знатоков Священного Писания было много. Хватало и предсказателей. Распутин появился в числе многих, а остался единственным не только по этим причинам, которые не были определяющими. Как заметила А. А. Вырубова, царь и царица «верили ему, как отцу Иоанну Кронштадтскому, страшно ему верили; и когда у них горе было, когда, например, наследник был болен, обращались к нему с просьбою помолиться».

«Роковой цепью», связавшей, как оказалось, навсегда, семью последнего монарха и Григория, явилась болезнь цесаревича Алексея. В конце 1907 года Распутин, оказавшись рядом с заболевшим наследником, «сотворил молитву», и положение малыша улучшилось. Прорицатель-целитель способствовал выздоровлению и по телефону, и такие эпизоды описаны очевидцами. Приведем один. В богатой петербургской квартире собралось небольшое общество. Пьют чай. Разговаривают. Старец наставляет. В разгар беседы раздается телефонный звонок из Царского, и к телефону подходит Распутин. Далее происходит следующий диалог: «Что? Алеша не спит? Ушко болит? Давайте его к телефону. Ты что, Алешенька, полуночничаешь? Болит? Ничего не болит. Иди сейчас ложись. Ушко не болит. Не болит, говорю тебе. Слышишь? Спи!» На этом разговор оборвался. Через несколько минут раздался новый звонок и «отцу Григорию» сообщили, что «у Алеши ухо не болит. Он спокойно заснул». О несомненных психотерапевтических способностях этого сибирского крестьянина сохранилось достаточно свидетельств. Факт, что подобное дарование у него было, можно считать исторически установленным.