В отличие от своего напарника, Цыган все же успел рыпнуться. Ловким движением он изогнулся и почти сбросил с себя противника, но Колыма был к этому готов. Четкий боковой удар ребром ладони по шее на несколько секунд вырубил Цыгана, а когда сознание вернулось, было уже поздно. Коля Колыма как раз заканчивал связывать ему ноги.

Через несколько минут оба неудачливых охотника оказались на палубе прислоненными к борту сейнера. «Интересно, как он там ориентируется?» – неожиданно для самого себя подумал Цыган, глядя на спокойно стоявшего перед ними Колю Колыму. Чуть ли не большее впечатление, чем неожиданное нападение, на него произвело то, как быстро и уверенно выбрался Колыма из темного трюма. Впрочем, вслух он этого вопроса, конечно, не задал – гордость не позволяла. Да к тому же были и другие, более важные вопросы. Например, что Колыма теперь будет с ними делать?

Однако на этот вопрос Колыма ответил сам. Он шагнул к своим пленникам, вытащил изо рта у крепыша кляп, отступил на шаг назад и с укоризной спросил:

– Ну что же вы так, пацаны? Я к вам по-хорошему, в гости позвал, а вы – стрелять. Я-то вас теперь по всем поняткам и вальнуть могу. Подниму лебедкой якорь, принайтую к лапе и опущу в море рыб кормить. И никто мне ничего за вас не предъявит, вы первые ствол достали.

Колыма сделал небольшую паузу и продолжил:

– Ладно, говорите, чего от меня пахан хочет? Вы ведь от него, я так понял?

Колыма был по-своему прав, и оба его пленника это понимали. Немного помедлив, Цыган, который в этой паре был за старшего, ответил:

– Батя говорит, что ты крысятник и сука. В натуре, его слова. Не в падлу, Коля!

– И твой брат – тоже, – поддержал Цыгана его кореш. – По прикидкам все сходится. Ты уж нас извиняй, но на нашем месте и ты так же сделал бы. Скажешь, нет?

– Вот уж чего бы я точно не сделал, так это палить бы не стал по братану, который с голыми руками вышел, – хмыкнул Колыма.

– Косяк за мной, – признал крепыш, не пытаясь оправдаться.

Это понравилось Колыме. Он терпеть не мог тех, кто, попав в такое положение, начинал пресмыкаться перед сильным. Немного подумав, он сказал:

– Ладно. Мобильник у тебя где?

– В правом нижнем, – ответил вместо крепыша Цыган.

Колыма шагнул к нему и вытащил из указанного кармана телефон.

– Разрешения не прошу – мое право, – коротко обронил он. Мог, конечно, и не объяснять, но Коля Колыма свято верил в понятия и не позволял себе даже видимости косяков.

Он набрал какой-то номер и поднес мобильник к уху. Пацаны смотрели на него в недоумении. С кем это, интересно, он базарить собрался?

Западный ветер надувал парус роскошной яхты, легко скользившей по волнам Ногайского залива. Наступил вечер, погода была хорошая, а море относительно спокойно, хотя за пределами залива, в открытом море, сейчас оказалось бы неуютно. Впрочем, даже там, на этой яхте, можно было бы чувствовать себя совершенно уверенно. Несмотря на кажущуюся хрупкость, этот кораблик был очень крепок и надежен. Яхта была не слишком большой, но зато оснащенной мощным мотором, благодаря которому при необходимости могла уйти от большей части кораблей пограничного флота. На яхте были красивые, под старину, паруса – так захотел ее заказчик, и японцы, собиравшие кораблик, эти пожелания учли. Разумеется, влетело это в нехилую копеечку, но смотрящий по Магаданской области мог позволить себе такую причуду. Благо других у него было мало, а порыбачить Батя очень любил.

Сейчас смотрящий как раз сидел на корме на складном стульчике, с удочкой. Удочка была самой обыкновенной, без лишних наворотов вроде программируемой электронной рыбки, служащей наживкой, или поплавка со звуковым сигналом. Такие примочки последнее время стали модными в Японии, а потом и в Магадане появились, но Батя их не признавал. Он считал, что так неинтересно – в конце концов можно все автоматизировать, чтобы и удочку самому в руках не держать, а валяться рядышком и в небо поплевывать. Но разве это рыбалка?

Поплавок дернулся, и смотрящий ловко подсек. Леска натянулась, но тут же ослабла, а на появившемся из воды крючке не оказалось наживки. «Сорвалась, – благодушно подумал смотрящий, ничуть не расстроившись. – Ну да ничего, никуда ты от меня не денешься». Он снова наживил крючок и забросил его в воду. Сейчас для него важен был не улов, а сам процесс. За то время, которое он провел в больнице, Батя успел просто соскучиться по свежему воздуху и открытому пространству. Заточение в четырех стенах, пусть даже и в роскошной обстановке, слишком уж напоминало ему зону. Конечно, по-хорошему следовало бы еще несколько дней отлежаться, но смотрящий решил по-другому. В конце концов рана зарубцевалась, все назначенные врачами процедуры он делает, лекарства пьет, физических нагрузок себе особых не позволяет – чего ж еще? А свежий воздух для него может оказаться поважнее иных лекарств.

Батя взглянул на Магадан. Отсюда открывался прекрасный вид на город, уже зажегший вечерние огни. Но в этот момент краем глаза смотрящий заметил, что поплавок дрогнул, и все внимание тут же оказалось прикованным к нему. Еще раз, еще... Нет, слишком слабо, подсекать рано... Поплавок успокоился. Батя хотел вытащить крючок и посмотреть – может, снова наживку объели, но тут у него за спиной послышались шаги по палубе.

– Чего надо? – спросил смотрящий, не оборачиваясь. Он не любил, когда ему мешали ловить рыбу, однако деваться было некуда, некоторые случаи требовали его личного вмешательства немедленно. Охранники знали, какие именно, и по пустякам его беспокоить бы не стали.