После разрушения Новгорода он отправляется в город Псков. Несчастные граждане, желая отвратить его жестокую душу от намеченного плана своим гостеприимством и обходительностью, выносят, каждый пред своим домом, уставленные и крытые скатертями столы, на которые кладут хлеб и соль. Отдельные лица, высыпав из города, кланяются ему и просят не побрезговать их убожеством, а лучше принять благосклонно хлеб и соль, которые они подносят и препоручают ему все свое и себя самих, подтверждая его право распоряжаться их жизнью и имуществом. Тиран, побежденный их унижением и покорностью, пощадил, правда, их жизнь, но разграбил все же их имущество <…>. Всю же ярость и жестокость он обратил против монахов, из которых одних он отчасти приказал рассечь на куски, отчасти задушить в воде, а храмы были опустошены, и все колокола уничтожены. <…>

В этих городах он проявил то же самое тиранство, как и в Новгороде. Пленных поляков, которые после взятия Полоцка были уведены сюда, он рассек на куски приблизительно в количестве 500. Он приказал также вывести 19 пленных татар, которые, услышав, что произошло с поляками, спрятали у себя в рукавах ножи. В то время как против них, поставленных подряд, обнажали мечи, каждый из татар по данному знаку схватывает нож и пронзает напавших телохранителей, в особенности же вождя этого тиранства они пронзили так жестоко, что из него выпали внутренности. Он уже раненый, видя себя попавшим в великую опасность, велит сообщить тирану, что сделали татары. Тот, получив известие, немедленно посылает стрельцов с приказом прикончить татар ружейными пулями, а затем рассечь на куски. <…> Тиран разослал своих телохранителей и по другим крепостям <…>. Как только телохранители являются в эти замки, они выводят из тюрьмы пленных и прежде всего снимают с них оковы, говоря, что им надлежит всем идти только связанными и предстать пред трибуналом знатных лиц, которые хотят отпустить их на свободу в Польшу с целью обмена одних пленных на других. Те спрашивают, почему они уводят только одних мужчин, а оставляют в тюрьме женщин и детей. Телохранители отвечают, что жены также должны последовать непосредственно вместе с детьми. Когда мужчины были наконец уведены из глаз женщин, каждому из них завязывают руки за спину, затем сажают на повозки и привозят на лед, а там через отверстия во льду, прорубленные уже заранее, свергают их в воду. На третий день спустя приходит в тюрьму к женам и детям потопленных один московит и объясняет, как поступили с мужьями, а вместе советует приготовиться к смерти. Несчастные, видя неизбежность этого, просят и умоляют, чтобы им позволено было исповедать свои грехи пред священником. Телохранители предоставили им время для молитвы в течение двух часов. После молитв каждая из них привязывает себе детей на плечи, и в таком виде они идут на казнь. Когда они сошли на лед, телохранители приказывают им самим броситься в воду, но те не желали сами причинять себе смерть. Телохранители схватывают их без всякого промедления по две или по три вместе и сбрасывают в воду вместе с детьми, которые были у них привязаны. Народ по чувству сожаления сопровождал их участь плачем и слезами, но телохранители пригрозили им не поднимать воплей и воздержаться от слез, если хотят избежать подобной кары.

Тимофей Масальский при взятии Полоцка был взят в плен тираном московским и содержался под стражей, в то время как имущество Иоанна Петровича подвергалось разграблению. Среди этих событий один из рабов Петровича, видя, что у его господина отнимают все, унес также лично для себя позолоченную кольчугу, которую прятал некоторое время и не смел никому продать. По прошествии времени он пришел в тюрьму, куда ввергнут был князь Тимофей, и передал упомянутую кольчугу на хранение одному московиту, узнику той же тюрьмы, по имени Михаил Димов, и другому, как свидетелю этого залога, Козьме Козову. Эти два лица немного ранее были лазутчиками в Литве. Михаил закладывает эту самую кольчугу князю Тимофею за три серебреника. Тимофей, опасаясь, что кто-нибудь украдет кольчугу, передает ее отнести домой рабу, которого недавно выкупил из английского плена; этот раб часто посещал господина, когда тот сидел в тюрьме. Раб, получив кольчугу, собирался уже уходить, когда об этом деле узнал начальник тюрьмы. Он вернул раба, бросил в тюрьму, отнял кольчугу и удержал у себя. В тюрьме содержались также два московские стрельца, которые, желая войти в милость у тирана, открывают дело некиим боярам, говоря, что начальник тюрьмы спрятал кольчугу Иоанна Петровича, воровски утаенную и отнятую Тимофеем Масальским. Бояре же выпустили стрельцов из тюрьмы и посылают их скованными к тирану в Александровский дворец с прочими упомянутыми лицами. Тиран тотчас привлекает их к допросу по этому делу, желая знать, не спрятали ли они еще что-нибудь из имущества Иоанна Петровича. Но когда те заявили, что у них более ничего нет, он велит их утопить с князем Тимофеем в субботу пред праздником Пасхи. А начальника тюрьмы, отосланного обратно в Москву, он зарубил топором, над стрельцами же сжалился и выпускает их из тюрьмы. Из-за одной кольчуги погибли шесть человек.

Димитрий Васильевич [63] , который был начальником над воинскими орудиями, чинил обиды стрельцам, не выплачивая им жалованья. Было также несколько польских стрельцов, уведенных из Полоцка, которых тиран приставил к своим орудиям. Они также из-за полученных обид убегают, во время бегства снова были схвачены и, привлеченные к допросу, объясняют причину бегства, что, мол, Василий отправил их в Литву. Узнав это, тиран зовет его к себе и велит пытать. Тот, не стерпев пытки, сознается в совершенном проступке. Тиран тотчас велит посадить его на телегу, привязать его к ней и ехать на лошади, у которой предварительно выкололи глаза, и гнать слепую лошадь с привязанным Василием в пруд, куда он и свалился вместе с лошадью. Тиран, видя, что он плавает на поверхности вод, воскликнул: «Отправляйся же к польскому королю, к которому ты собирался отправиться, вот у тебя есть лошадь и телега». А тот, поплавав некоторое время, был поглощен водой. <…>

У этого тирана есть много тайных доносчиков, которые доносят, если какая женщина худо говорит о великом князе тиране. Он тотчас велит всех хватать и приводить к себе даже из спальни мужей; приведенных, если понравится, он удерживает у себя, пока хочет; если же не понравится, то велит своим стрельцам насиловать ее у себя на глазах и таким образом изнасилованную вернуть мужу. Если же у него есть решение убить мужа этой женщины, то он тотчас велит утопить ее в реке. Так поступил он год тому назад с одним из своих секретарей. Именно: похитив его жену с ее служанкой, он держал ее долгое время. Затем обеих изнасилованных он велит повесить пред дверями мужа, и они висели так долго, пока тиран не приказал перерезать (петлю). Так же поступил он с одним из своих придворных. Именно: захватив его жену, он хранил ее у себя и, после обладания ею до пресыщения, отсылает обратно мужу, а потом велит повесить на балке над столом, где муж ее с семейством обычно принимал пищу. Висела она там так долго, пока это было угодно тирану.

Когда он опустошал владения воеводы Иоанна Петровича, то в лагере у него были отборнейшие женщины, выдающейся красоты, приблизительно в количестве 50, которые передвигались на носилках. Для охраны их он приставил 500 всадников. Этими женщинами он злоупотреблял для своей похоти. Которая ему нравилась, ту он удерживал, а которая переставала нравиться, ту приказывал бросить в реку.

В тюрьме содержался один сын некоего знатного человека. Так как тюрьма уже надоела несчастному, то, желая войти в милость к тирану, он выдумал, что видел сон, якобы польский король попал в плен и приведен к тирану. Тот велел вызвать узника из тюрьмы и спрашивает, что за сон он видел. Тот ответил, что видел во сне, будто польский король взят в плен и, приведенный к тебе, стоял в оковах. Выслушав его, тиран тащит несчастного к допросу, желая выудить причину этого выдуманного сна. Он подвергался пыткам до такой степени, что едва остался в живых, и под пытками вынужден был сознаться, что выдумал сон, чтобы благодаря ему получить свободу. Но несчастный обманулся в своей надежде. Именно: тиран велит его опять втолкнуть в тюрьму, говоря, что его надо держать до тех пор, пока к нему, тирану, не приведут пленником польского короля и сон не оправдается.

Однажды пришел к тирану некий старец, по имени Борис Титов, и застал тирана сидящим за столом, опершись на локоть. Тот вошел и приветствует тирана; он также дружески отвечает на приветствие, говоря: «Здравствуй, о премного верный раб. За твою верность я отплачу тебе некиим даром. Ну, подойди поближе и сядь со мною». Упомянутый Титов подошел ближе к тирану, который велит ему наклонить голову вниз и, схватив ножик, который носил, взял несчастного старика за ухо и отрезал его. Тот, тяжко вздыхая и подавив боль, воздает благодарность тирану: «Воздаю благодарность тебе, господин, за то, что караешь меня, твого верного подданного». Тиран ответил: «С благодарным настроением прими этот дар, каков бы он ни был. Впоследствии я дам тебе больший». <…>

Узнай также про охоту тирана. В зимнее время, как только какая-нибудь кучка людей соберется по обычаю на площадь для покупки необходимых предметов, тиран тотчас велит тайком выпустить в средину толпы диких медведей. Люди, при виде медведей, от неожиданности и не подозревая ничего подобного, разбегаются, а медведи преследуют бегущих и, поймав людей, валят их и, растерзав, забивают насмерть.

Если жены умерших жалуются тирану на обиду, полученную от медведей, то он велит отсчитать им три серебреника, как плату с головы. Если кто-нибудь скажет, что это позор таким жалким образом уничтожать и терзать людей зверями, то прихлебатели отвечают: «Нет никакого позора, а скорее утеха для государя и сыновей его, которые страстно наслаждаются такими зрелищами».