— Сегодня в Аттиконе много народу, — гордо сказал, обернувшись к этим двоим, какой-то крестьянин. — У нас танцы и музыка…

— Да, да… — еле кивнул Деметриу. Стоявшая рядом с ним Иринна не проронила ни слова. Ее грубое загорелое лицо словно окаменело.

— Я сам видел владельца гостиниц «Эфира», — продолжал крестьянин. — А вон там Стеллас. У него много кораблей. Очень, очень богат…

Деметриу, вперивший взгляд куда-то на том конце площади, невнятно что-то пробормотал. Кто-кто, а он слишком хорошо знал, насколько богат Александр Стеллас. Для Деметриу оставалось загадкой, где Пру Кинг могла с ним повстречаться. Он наблюдал исподлобья, как она, откинув назад светлые волосы, смеялась тому, что говорил ей Александр. И без того угрюмое лицо Деметриу еще больше помрачнело от злости, и он нетерпеливо дернул Иринну за рукав. Видеть их вдвоем и наблюдать, как беззаботно они веселятся, не помышляя об опасности, было для него невыносимо. Взглянув на лицо сына, Иринна позволила себе слегка улыбнуться.

— Ты слишком много думаешь об этой английской девчонке, — нежно сказала она. — Совсем покой потерял, сынок. Но кто знает, может, вдвоем мы что-нибудь и придумаем, а? Устроим так, чтобы Александр стал чуть-чуть победнее… — Иринна вновь бросила взгляд на танцоров и посетителей таверны. — … А если хватит смекалки, то и с Пру Кинг немножко спесь собьем.

Мать и сын обменялись быстрыми взглядами. Лицо Деметриу наконец-то расплылось в улыбке…

Пру попробовала кусочек жареного осьминога и смешно наморщила носик.

— Я предпочитаю тара…

— Тарамасалата, — снисходительно улыбнувшись, подсказал Александр. — Думаю, тебе потребуется некоторое время, чтобы привыкнуть к нашим греческим деликатесам.

— Время…

Его слова неожиданно напомнили Пру о том, как мало времени осталось ей в Греции. Через неделю с небольшим на Каленос придет паром и увезет ее отсюда. А дома, в Англии, жизнь снова войдет в привычную колею, и она, скорее всего, никогда уже не увидит этих островов. Но у нее осталось еще несколько дней — и в том числе этот, особенный день с Александром.

Они решили прогуляться по пестревшей нарядами главной улице. Повсюду Александра узнавали и радостно приветствовали. Судя по тому, что из большинства магазинчиков он не ушел без покупки, его представления о долге носили несколько феодальный характер. В кожевенной лавке Александр настоял на том, чтобы с ноги Пру сняли мерку на сандалии.

— Это совершенно ни к чему, — смущенно пыталась протестовать она. — То есть, я хочу сказать, мне они нравятся, но я ведь скоро уезжаю…

— Через два дня они будут готовы, — невозмутимо заметил Александр. — Все остальные заказы он, естественно, отложит.

— Ах, естественно… — В голосе Пру невольно прозвучала насмешка. — Ну да, я забыла и ведь вы Александр Стеллас!

— Что весьма неблагоразумно с твоей стороны. С этим именем на Каленосе не шутят.

Они повернули обратно и дошли почти до самой площади, как вдруг Александр увлек ее в небольшой ресторанчик, стоявший в некотором отдалении от дороги. У входа пламенела герань, а во дворе, в тени виноградной шпалеры стояли столики. Александр, не обращая на них внимания, вошел в полутемный ресторан и сразу направился на кухню. Хозяин заведения и его пухленькая жена хлопотливо расставляли чашки с салатом и раскладывали готовые к жарке шампуры с нанизанными на них мясом и овощами. Но, увидев, кто к ним пожаловал, они отложили дела и радостно всплеснули руками.

— Кирие Александр! Какая честь для нас!

Кухню тотчас наполнил поток оживленной греческой речи. Пру держалась несколько поодаль, стараясь не обращать внимания на любопытные взгляды хозяйки. Она была смущена тем, что ее, очевидно, принимали за очередную подружку Стелласа, хотя и вынуждена была признать, что ничего удивительного в этом нет. Наконец Александр обернулся к ней.

— Григориос поставит для нас столик на террасе. Когда танцы кончатся, здесь будет целая толпа. Я специально привел тебя сюда, пока народу еще не слишком много.

Александр взял ее за руку, и они вышли через заднюю дверь. Он даже не подготовил Пру к тому, что предстало ее взору, и она изумленно охнула при виде пейзажа, на фоне которого им предстояло обедать. Повсюду в Аттиконе Пру чувствовала величественное присутствие гор — даже в цветистой пестроте узенькой главной улицы они возвышались на фоне неба, точно духи грозных богов. Но здесь, на ступенчатой террасе кабачка, состоявшей из трех уровней, перед ней открылся поистине великолепный вид. Крошечные магазинчики, лепившиеся к серым скалистым уступам, казались хрупкими и беззащитными рядом с зиявшим, под ними ущельем. Ломаный контур скалистой цепи, которая окаймляла долину и исчезала где-то вдалеке, отчетливо вырисовывался на фоне безоблачного неба. У Пру комок застрял в горле от волнения. Она обернулась к Александру.

— Это… это невозможно описать словами, — прошептала она. — В жизни не видела такой красоты…

Указав на крошечную церковь, видневшуюся слева, Александр мягко обнял Пру за плечи и развернул так, чтобы она смогла ее увидеть. От его прикосновения у Пру по телу пробежала легкая дрожь, и она тут же мысленно отчитала себя за слабость. Через несколько дней она вернется в Англию, а Александр займется устройством своей помолвки с Анжеликой. Дуайт в этом не сомневается, да и сама Пру — тоже. Сегодняшняя поездка не более чем показательное выступление с единственной целью: обеспечить ее безопасность. И все же она долго не могла забыть прикосновения Александра даже после того, как он уже отвернулся.