Фельдмаршал часто вспоминал лихого донца. И после Мишки у Суворова побывало немало коней, да лучше Мишки все-таки не было.

На переходе к Фокшанам одна из колонн пехотного Смоленского полка попала под страшный обстрел неприятеля.

Турецкая батарея укрылась в лесу и метким огнем валила смоленцев. А рядом шла другая колонна. Командир колонны подполковник Ковшов понял, что спасти своих можно лишь стремительным нападением на батарею противника. Подскакал он к генералу Райку, начальнику обеих колонн.

– Разрешите, – просит, – ударить на неприятеля.

Однако Райк был генерал нерешительный. Сидит на коне и молчит. Думает: разрешу, а вдруг и вторая колонна погибнет.

Погибают смоленцы. Помощи нет.

А в это время обе колонны догнал Суворов. Увидел он подполковника Ковшова.

– Сударь, товарищи гибнут, а вы стоите! Вперед! – закричал Суворов.

– Ваше сиятельство, – стал оправдываться подполковник, – так я бы немедля исполнил свой долг, но жду приказания своего генерала.

Посмотрел Суворов на генерала, а тот по-прежнему сидит на коне и молчит.

– Какого генерала?! – воскликнул Суворов. – Райка? Да разве вы не видите, что он убит!

Не понял вначале Ковшов насмешки Суворова. Как так, думает, почему же убит, коль генерал Райк жив и здоров и тут же рядом сидит на коне!

– Убит. Убит, – повторил Суворов. – Ступайте!

Бросился Ковшов к своей колонне, повернул ее в лес, разгромил турецкую батарею и спас товарищей.

За суворовские слова Райк страшно обиделся. В тот же день он подал рапорт об отчислении его из суворовской армии.

Просьбу Райка Суворов удовлетворил.

– Не надобны мне подобные генералы, – говорил он. – Коль воинский начальник в нерешительности пребывает – пользы с него не будет.

Позже, когда Суворова спрашивали:

– А где же генерал Райк?

Он неизменно отвечал:

– Убит. Убит под Фокшанами.

Где же это видано, чтобы кавалерия атаковала окопы! При подходе к Рымнику на привале солдаты завели спор.

– А все же много нашего брата гибнет, – заявил круглолицый, с рябинками от оспы солдат.

– Так война, как же оно без смертей.

– Так-то оно так, – соглашался солдат, – а все же, если подумать…

– Чего же тут думать?

– А вот, к примеру: засел неприятель в окопах, держится, пока до него добежишь, сколько людей навалит. А ежели на конях – раз, и в момент в окопах.

Смеются солдаты. Где ж это видано, чтоб на конях – и в окопы.

– Ты что же, умнее самого Суворова? – говорят.

– Зачем же умнее? Это я так, к слову, – засмущался солдат.

А в это время Суворов проходил по лагерю и подслушал солдатский разговор. Подошел он к спорщикам.

– Как звать? – обратился к рябому солдату.

– Остап Капелюха.

– Родом откуда?

– Малороссийский, ваше сиятельство, из-под Чернигова.

– Так, говоришь, чтобы кавалерия атаковала окопы?

– Так точно, ваше сиятельство.

Улыбнулся Суворов.

На следующий день при атаке турецкого лагеря Смоленский полк натолкнулся на окопы противника. Пошли солдаты в атаку, однако турки подняли страшную стрельбу, и смоленцы отпрянули.

Несколько раз ходили в атаку солдаты, да все неудачно. Хоть и недалеко до окопов, метров всего полтораста, однако идти солдатам по ровному месту. Пока бегут – турки их щелкают, словно зайцев.

К Смоленскому полку прибыл Суворов. Видит – зазря погибают солдаты.

– Гей! – закричал. – Эскадрон казаков на подмогу!

Прибыли казаки. Построил их Суворов широким фронтом.

– Конница, начинай! – закричал Суворов. – Ура! На рысях! Вперед! В полную силу!

Вмиг пролетели казаки смертельные метры. Вскочили в окопы. Начали сечу, отвлекли турецких солдат. Теперь смоленцы подбежали к окопам без всяких потерь и вместе с казаками добили противника.

– Ты смотри – голова! – говорили потом солдаты про Капелюху.

Солдат смущался, краснел и отвечал невпопад:

– Так это ж Суворов. Так то ж казачки. Так это ж не я. Это вы, братцы.

И верно. Не в первый раз уже применял Суворов конную атаку на окопы врага. Удалась атака и в этот раз.

Стремясь отрезать отходящего неприятеля, рота поручика Вицина быстрым шагом шла по кукурузному полю.

Стебли высокие. Укрывают солдат с головой. Идут солдаты словно бы вовсе не полем, а лесом.