Шрифт:
– Что он сказал?
Она поняла и, по-птичьи раздирая рот, – слова бились на языке, но не складывались, мучая.
– Что он сказал? – повторил Павел.
И она, закусив губы, ответила нутром, раздельно приглушенным, не своим, посторонним голосом, рифмуя:
– Смерть – моя —от Петрова плеча,Агрикова меча.
Павел вошел гордо: он знает тайну смерти – но что значит «Агрик» – Агриков меч? он не знает. И имя Агрик вкогтилось в его змеиную мысль, притушив кольчатый огонь летучего Змея.
О Агрике жила память в Муроме.
Старожильцы, памятуя, сказали: «Знаем, помним, за сто лет от отцов слышно: проходил из Новгорода к Мурому Агрик и брат его Рюрик». А о мече – который карлик Котопа сковал меч, точно не сказали, уверяя на Крапиву. А Крапива ничего не помнит.
Другие вспоминали Илью, свой – муромский, богатырскую заставу – на заставе, помнится, среди русских богатырей, стояли два брата – Агриканы – оба кривые: один глядит по сю, другой по ту.
Когда всех богатырей перебили и остался один Агрикан, собрал мечи и сложил в пещере, а свой Агриков, в свой час, вручил Добрыне.
Третьи знахари сказали:
«Точно, к Добрыне в руки попал Агриков меч. Этим мечом он вышиб душу Тугарина Змеевича. И в свой час замуровал меч: явится в русской земле богатырь, откроется ему меч. А где замурован, кто ж его знает». И эти своротили на Крапиву, а Крапива впервой: Агриков меч! Не дай Бог прослыть знающим: затормошат и потом на тебя же в требе.
Агриков меч есть, но где этот богатырь, кому владеть?
Был у Павла брат Петр. На Петра и Павла именины в последний птичий пев, когда в песнях, колыбеля, припевают: «ой, ладо».
А был Петр не в Павла, не скажешь – охотник, да ему и птицу вспугнуть духу не хватит, пугливый и кроткий. У бояр на сметке: помрет Павел, уж как под Петром будет вольготно – каждый сам себе князь!
Петр всякий день приходил к Павлу. Жили они в честь прославленным в русской земле братьям Борису и Глебу. От Павла к Ольге проведать. На тихость Петра глаза Ольги яснели, как при встрече с Лаской.
Перемену Петр заметил, но не смел спросить. А Ольга и Павел перед братом таились.
Когда узнал Павел тайну Змеиной смерти: «от Петрова плеча, Агрикова меча» – его поразило имя брата, и он открылся Петру.
– Я убью его! – вскрикнул Петр.
Не узнать было его голоса: решимость и отвага не по плечу – он поднял руку клятвой, и гнев заострил ее мечом.
Но где ему найти меч.
На выносе креста Петр стоял у праздника в Воздвиженском монастыре. Агриков меч неотступно подымался в его глазах, как подымали крест – в широту и долготу креста. Его воля защитить брата подымала его вместе с крестом над землей высоко.
Всенощная кончилась. Пустая церковь. А Петр, стянутый крестным обручем, один стоял у креста.
– Агриков меч, – вышептывали его смякшие губы. – Дай мне этот меч! Пошли мне этот меч! – И рука подымалась мечом: «Агриков меч!»
И погасли свечи, и последние монашки черными змеями расползлись из церкви. Сумрак окутал церковь глубже ночи, и цветы от креста, с аналоя, дохнули резче, и воздух огустел цветами.
Взрыв света ударил в глаза – Петр очнулся: с амвона Ласка со свечой и манит его. И он пошел на свет.
– Я покажу тебе Агриков меч, – сказал Ласка, – Иди за мной! – И повел Петра в алтарь.
И когда они вошли в алтарь, Ласка поднял высоко над головой свечу.
– Гляди сюда. – Он показал на стену. – Ничего не видишь?
В алтарной стене между кереметей из щели торчало железо. Петр протянул руку, и в руке его оказался меч; на рукоятке висела ржавь, и липло к пальцам – кривой кладенец.
Это и был Агриков меч.
Не расставаясь с мечом, Петр провел ночь у монастырских стен: домой боялся было полем идти – отымут. Осенняя ночь серебром рассыпанных осколков свежестью светила земле, а ему было жарко: Змей жег его – как и где подкараулить Змея? И на воле не находя себе места, он прятался за башни, глядя из скрыти на кольчатую ночь – не ночь, а Змея. Только синяя заря развеяла призрак, и благовест окликнул его: мерным пора «к нам!».
Не помнит, как выстоял утреню, часы и обедню. Никаких песнопений – в ушах шипело, и глаза – черные гвозди, еще бы, всем в диво, князь Петр, в руке меч, – искал Ласку, одни черные гвозди. Зубами прижался к золотому холодному кресту и, обожженный, вышел.
Павел только что вернулся из Собора, когда вошел к нему Петр с находкой.
– Агриков, – сказал Петр, кладя меч перед братом.
Павел недоверчиво посмотрел на ржавое оружие.