– Капитан Пибоди умрет, Ваше Высочество!

– Он подохнет, Ваше Величество! – поправил императора Николай. – Туда ему и дорога.

Наполеон усмехнулся наивной серьезности цесаревича. Неужели он действительно уверен, будто император всех французов обеспокоен сохранением жизни какого-то английского офицера, тем более не настоящего? Мавр сделал свое дело, и мавр должен уйти! Капитан Пибоди является единственной ниточкой, потянув за которую можно вытащить на свет божий свидетельство связи императора с лордом Персивалем Спенсером. И кому это нужно? Стоит ли разочаровывать русских союзников оглаской неудачной попытки исполнить самостоятельную партию в этом скверном оркестре?

Или еще есть надежда договориться с премьер-министром? Восемьдесят тысяч французских штыков – весомый аргумент в переговорах, и пусть даже половина из них не сможет ударить в спину немногочисленным русским силам… В любом случае – Пибоди тут лишний.

Дверь распахнулась ровно в тот момент, когда незадачливый капитан уже перестал дергать ногами, но подушка с его лица еще не вернулась на место. Застигнутый врасплох император вымученно улыбнулся и нашел нужные слова для оправдания:

– Я не люблю предателей, господа!

Майор Нечихаев, явившийся в порванном и грязном мундире английского лейтенанта, с потемневшим от порохового дыма и пыли лицом, скривился в болезненной гримасе:

– Какое совпадение, Ваше Величество, я их тоже терпеть не могу.

– Да, зло должно быть наказано! – с наигранным пафосом воскликнул Наполеон. – Только неотвратимость возмездия…

– Несомненно, – перебил его Нечихаев и достал из-за голенища сложенный лист бумаги. – Я очень рад схожести наших мыслей, Ваше Величество.

Вид знакомого документа заставил императора побледнеть. Это то самое письмо, узнаваемое по приметной кляксе даже не разворачивая его. Господи, как же оно попало в руки майора?

– Подделка! Клевета и ложное обвинение!

– Простите, но вам никто не предъявлял обвинений. Более того, вы даже не ознакомились с содержанием этой бумаги.

– Да, но…

– Сюрприз, не правда ли? – Нечихаев бросил листок на пол. – И стоит ли вообще знакомиться? Умейте проигрывать достойно, Ваше Величество.

Встретившийся взглядом с императором полковник Бредфорд покачал головой и сделал шаг назад, показывая, что не собирается вмешиваться в происходящее. Капитан Лопухин вежливо взял его под руку и доверительным тоном спросил:

– Вы не хотите оказать услугу Его Величеству, сэр Эшли?

– Да, с удовольствием.

– Тогда распорядитесь принести ему письменные принадлежности. Его Императорское Величество желает поставить подпись под отречением в пользу присутствующего здесь Великого князя Николая Павловича и сгорает от нетерпения сделать это как можно скорее.

– Постойте! – Лицо императора окаменело и превратилось в серую злую маску. – Я не собираюсь отдавать Францию! Никому! Никогда!

Нечихаев подошел к Наполеону, заметно припадая на левую ногу:

– В этом письме утверждается обратное. Да, Николай Павлович не предоставит взамен короны ни Камчатку, ни Алеутские острова, но он поможет сохранить вашу честь!

– Отречение, сохраняющее честь? Не смешите, месье майор!

– Именно. Еще ни один из европейских монархов не был повешен, и место первопроходца пока свободно. Желаете занять вакантное место?

– Вы не посмеете!

– Да? – Мишка махнул рукой, и вынырнувший из-за его спины сержант Замойский сбил императора с ног ударом приклада. – Александр Степанович, окажите Его Величеству любезность, сопроводив до виселицы. А вас, Иван Михайлович, я попрошу передать в газеты подробности переписки господина Бонапарта с премьер-министром Соединенного Королевства. Убийство капитана Пибоди можно не упоминать, но вот смерть бедняги Жака Лепажа без внимания не оставьте.

– Вставайте, сир, вас ждет эшафот. – Замойский протянул руку. – Вы не против, если я потом возьму на память веревку? Говорят, будто она приносит удачу.

– Будьте вы все прокляты! – Император отверг предложенную помощь и поднялся сам. – Перо, бумагу и чернила!

– Непостоянство вас не красит, – огорчился сержант. – Тогда придется взять гильзы.

– В каком смысле?

– После подписания отречения монархов не принято оставлять в живых. Традиция, сир. Умрете, как подобает мужчине – от пули.

Наполеон вздрогнул и перевел взгляд на Нечихаева:

– И вы решитесь расстрелять императора Франции без суда и следствия?

– Предателя. Кто-то пару минут назад говорил, что зло должно быть наказано. Но в этом случае даю слово офицера, никто и никогда не узнает подробностей.